Елена Горбачевская - Подумаешь, какие-то шарики…

А бабка стояла рядом и размышляла. Надо же, думала она, что за странные создания — кошки! Она прекрасно понимала буквально всех животных и птиц, и не только их несвязную речь. Их инстинкты, желания, стремления — все читала Драдзикодора словно в книге, могла предсказать, предугадать, а, следовательно, использовать в своих целях кого угодно.

Только не кошек!

Этот угольно-черный кот был, естественно, далеко не первым питомцем колдуньи и, как она сама надеялась, не последним. Кошачий-то век короток. Но буквально каждый представитель этого племени время от времени ставил Драдзикодору в тупик. Она не понимала, что движет этими блохастыми пройдохами, не могла предугадать их поступков. И поэтому боялась. Не то, чтобы прям от страха тряслась, нет. Просто постоянно чувствовала дискомфорт, напряжение от того, что не владела ситуацией.

Естественно, она бы никогда не связывалась с представителями их племени, если бы ни нужда. Ибо никто из птиц или зверей не мог сравниться с ними в выполнении различного рода магических поручений. Что да, то да, здесь им не было равных! Ловкие, хитрые, сообразительные и отважные, коты и кошки могли проникнуть куда угодно, все высмотреть, выведать, а при необходимости и стащить, а потом развалиться и дремать где-нибудь на солнышке с самым тупым и невинным видом.

Между тем кот с поразительной быстротой управился с «отвратительным» молоком и довольно жмурился, а старуха в очередной раз подумала, даже нет, скорее, ощутила какую-то древнюю силу, магию, знание, исходящее от животного. Как будто ему, простому коту, было ведомо нечто давнее и тайное, закрытое семью печатями от самой Драдзикодоры. И, несмотря на теплое солнышко, ее пробрал озноб.

Как же ей перехитрить этого мохнатого проходимца?

— Не вовремя ты пришел, — нарочито сердито заворчала старуха. — Даже и угостить нечем. Сам виноват, являлся бы чаще да не пропадал, так держала бы специально для тебя сметану или сливки. Ты же знаешь, я их не ем, у меня печень жирного не переносит.

— Ну бабуль, ну ты же знаешь, я стараюсь! — промурлыкал кот, который после этой жалкой плошки молока так и не понял, ел он или нет.

— Старается он! — Драдзикодора покачала головой. — Ладно уж, угощу тебя рыбкой, только вот чуть попозже. А ты глаза мне тут не мозоль, давай, сбегай тут недалече да глянь кое-что.

Кот сладко потянулся, выпрямив сначала передние лапки, потом задние, затем стал точить когти о крыльцо и перестал только после того, как разбуженная и рассерженная избушка возмущенно закудахтала. Наконец он заговорил:

— Ладно, бабуль! Так и быть, сгоняю. Ну, а ты не оплошай, побольше рыбки раздобудь, ведь неделю кормить меня ею придется. Да, и о сметанке не забудь. И хорошо бы хотя бы пару ломтиков сала в день, — он почесал за ухом задней лапкой. — Кажется, ничего не забыл. Ну, как, согласна?

Драдзикодора чуть не села там, где стояла. А она еще хотела его обмануть! Вот зараза мохнатая, мало того, что сразу все понял, так еще и условия ставит!

— Ах ты плут этакий! Охальник, бесстыдник! Вместо того, чтобы поблагодарить за пищу, так он еще командует мне тут! Да я тебя…. — колдунья завелась не на шутку и все никак не могла остановиться.

А кот между тем совершенно спокойно вылизал лапку, затем сел на попу и принялся за животик, не обращая ни малейшего внимания на разоряющуюся Драдзикодору. А когда та наконец унялась, как ни в чем не бывало спросил:

— Я, конечно, не навязываюсь, бабуль! Ты и сама, наверное, можешь справиться, — он принялся за другую лапку. — Ну, а если рыбки жалко — не вопрос, можешь курочкой обойтись, мне все равно.

От такой наглости Драдзикодора потеряла дар речи, а постояв соляным столбом несколько минут, успокоилась и смирилась с неизбежным. Вот же гад, опять ее перехитрил!

Перед Драдзикодорой стояло старое глиняное блюдце с водой, щербатое, с отколотым краешком. Согнувшись над ним, старуха сыпала в воду какой-то бурый порошок, бормоча себе под нос:

— У-ух, жаль, весна! У-ух-х, жаль, яблоки все испортились, не годятся. С яблочком-то совсем дело другое, катится себе по тарелочке, что нужно — показывает, а лишнее сворачивает. Эх, не разберу я с этим порошком ничего, как пить дать, не увижу…

Она забубнила совсем тихо, размахивая над блюдцем широкими рукавами грязной рубахи, потом полезла еще в одну склянку, взяла щепотку другого порошка, ядовито-зеленого, и бросила ее в блюдце. Тут же из него повалил желто-зеленый дым, а старуха принялась разгонять его, что-то бормоча вполголоса. Наконец, дым слегка рассеялся, и перед глазами колдуньи предстали картины лесного пейзажа, довольно быстро сменяющие друг друга. Словно бы кто-то небольшого роста бежал по лесу и видел все это своими глазами.

Понятно. Как она и ожидала, кот еще не добрался до деревни.

Старуха попыталась распрямиться и громко ойкнула. Как замучил этот прострел! И ведь вроде бы ничего, не болит. А только забудешь, дернешься — боль прямо пронизывает! Надо поудобнее устроиться, решила старуха и кое-как притащила пень-выворотень, который служил ей стулом.

А тем временем блюдце уже начало показывать пашни и дома вдалеке. Драдзикодора буквально впилась взглядом в изображение. Нужно все увидеть, все запомнить. Она, конечно, могла посылать коту какие-то команды. Например, «посмотри вправо», «ближе» и так далее. Но ведь и кот не всемогущ! Может чего-то и не заметить. А тем более если будет вертеться слишком близко и слишком долго, запустят в него чем-то, тогда эта зараза уже ни за какие коврижки не пойдет смотреть снова.

Вот она и всматривалась в расплывающуюся картинку, обрамленную хлопьями желто-зеленого дыма, до рези в глазах.

Хорошо, хоть кот был толковый. Наглый, но умный и слово свое держал. Не стал за мышами шнырять или там пухленьким деревенским кошечкам песни петь, а сразу же сообразил, что к чему, и помчался в мастерскую. Точно, Драдзикодора сама увидела, как человек обмакнул какую-то длинную палку в сосуд, стоящий на огне, и на конце трубки засветилась яркая раскаленная капля.

Драдзикодора вся превратилась во внимание. Даже почти что дышать перестала. А человек тем временем поднес второй конец палки к губам и, судя по всему, стал дуть в нее. Ага, никакая это не палка, а трубка, догадалась колдунья. Раскаленная капля становилась все больше. Человек оторвался на некоторое время от трубки и вдохнул, а затем продолжил, натужно надувая щеки. Когда пузырь сделался по его мнению достаточно большим, мастер стал придавать ему форму цилиндра с плоским дном. А затем поставил остывать. Рядом стояло несколько таких же пузырей, изготовленных ранее. Точно, ворона хоть и бестолковая, но ничего не напутала. Наверное, для этого ей попросту фантазии не хватило. Так и есть, когда остывают, эти пузыри становятся почти что совсем прозрачными!