Сергей Галихин - Возвращение Артемиды

— Шефу сказать надо.

— Вернемся — скажем. А сейчас пошли в четвертую зону. Там Плешивый что-то нашел.

Плешивый был разведчиком. Он ходил по вонючим лабиринтам и искал «белые бункеры», отдавая этому занятию все время. Такой была его задача номер один. Ко всему прочему он считался очень хорошим проводником. Даже, можно сказать, одним из самых лучших. Он редко сверял свой маршрут с картой, наизусть заучив почти все закоулки первого уровня.

Плешивый стоял в условленном месте, опершись на шест и ему очень сильно хотелось курить. Делать это под Альвероном не то чтоб не рекомендовалось, просто те, у кого было хоть немного мозгов, предпочитали не рисковать.

Утечка — газа и ты больше никогда не куришь.

— Ну, что тут у тебя? — спросил блондин. Плешивый открыл ржавую дверь, каких под Альвероном тысячи.

Небольшая комната, два метра в ширину и четыре в длину. В противоположной стене, поблескивая в лучах фонарей идеально сохранившейся темно-зеленой краской, была дверь фильтрационной камеры. Её идеальный вид быстро возбудил в мозгу бритоголовых бурные фантазии о предстоящей удаче. Поддавшись небольшому усилию, штурвал привел в движение запоры, железо лязгнуло и дверь отпрянула, образовав сначала небольшую щель, а затем отворилась настежь.

Встреча с бритоголовыми у Мокшина была запланирована только одна, поэтому возвращались компаньоны другой дорогой. Но и там, в глаза бросались разбитые ящики, изредка встречавшиеся покореженные железные двери скрывали ничем не привлекательные небольшие пустые комнаты, похожие на кладовки. Все говорило о том, что под Альвероном велись тотальные поиски. Проверялось все: каждая дверь, каждая комната, каждый закоулок.

Через полтора часа Фаэтон Мокшина неспешно ехала по улицам древнего города.

Саша включил правый поворот и остановился перед светофором в ожидании правой стрелки.

— Почему нас так запросто отпустили, когда мы начали нарываться на неприятности? — неожиданно спросил Мишка.

— Кто бы мог нам помешать уйти? — усмехнулся Саша. — Там же одни школьники переростки.

— Так то оно так, но… они могли вызвать подкрепление. В конце концов, попытаться запугать. Затеять склоку, а если бы поняли, что перевес на нашей стороне, то убежать.

На светофоре вспыхнула стрелка, Саша включил первую передачу и Фаэтон тронулся с места.

— Нет, Мишка, они не бегают. Под Альвероном бритоголовые люди авторитетные.

А блондинчик не дурак. Кто мы и откуда они не знали. Отношения с сектантами, мафией и имперской безопасностью у них накатанные. Зачем искать себе неприятности? Если мы случайно забрели, то тем более ничем навредить не сможем. А если не случайно, значит, нас можно будет и в другой раз подкараулить. А для начала справки навести, кто мы и зачем. Всех без разбору убивать — хлопот много.

— Но Вадимов… если это он их предупредил.

— А что он знал? Мало ли что мы ему наговорили. Нет, отец, здесь дела серьезные. Можешь считать, что под Альвероном еще одно государство. А у каждого государства, есть своя политика.

Доставив приятеля домой, Саша поехал к Салису. Возле управления имперского сыска Мокшин заглушил машину, и из ближайшего телефона-автомата позвонил инспектору. Салис пообещал через пятнадцать минут спуститься. Мокшин купил в киоске тройку имперских газет, пару земных журналов и, оставив дверь открытой, примостился на переднем сидении Фаэтона.

Салис появился спустя сорок минут, — оперативное совещание, в городе за неделю ограбили четыре ювелирных магазина. Полковник стучал кулаком по столу, говорил, что мэр давит ему на шею и требовал принять меры. Срочные и решительные. С какой стати мэр заинтересовался ограблениями ювелирных магазинов, было неясно, но так или иначе, Салис вместе со всеми сидел и слушал речь начальства.

— Извини, задержали, — сказал Лоун, плюхнувшись на правое сидение и протягивая руку.

— Наша служба и опасна и трудна, — с издевкой пропел Мокшин очень дремучую песенку Русских законников.

— Давай отъедем немножко.

— Что так? — поинтересовался Саша, захлопнув дверцу и вставляя ключ в замок зажигания.

— Да взяли мы тут одного, бритоголового. Нам сообщили, что он был рядом, когда твоего приятеля ножом пырнули. Ну… мы его в клетку. И ты представляешь, через три часа проверка из сената. Нас с Шальшоком чуть под статью не подвели за нарушение прав переселенца на Фербисе, а то, что у него штык-нож за ремнем был, как бы и не важно. Пришлось отпустить… Вот здесь останови.

Вечером мы к нему домой, чтоб все по закону, а мать говорит, что он второй год здесь не живет.

— Да, занятная история, — оценил Мокшин. — Кто-то вас сдал. А может, Шальшок.

— Да ты что! Нет… В этом я уверен. Но какого черта бритоголового приехали выручать аж из сената?! И у меня такое ощущение, что сегодня к вечеру мы поедем осматривать труп.

— Значит, он что-то знал. Кто вам его сдал? — Доброжелатель. Телефонный звонок дежурному. Можно сказать, что мы с Шальшоком поехали ради галочки. Проверить сигнал и отрапортовать.

— Для меня новости есть? — Значит так. Всего я выписал шесть убийств. Четыре в центре, в пределах Вечного города, и два в районе старых имперских дач. Все земляне. Но… — Салис наморщил лоб, — я думаю это не суть важно. Двое убитых с окраины и трое в Вечном городе — служба эксплуатации водоканалов Альверона. Убиты в рабочее время, на рабочем месте.

— Напоролись на кого-то или что-то увидели… А шестой? — Снова землянин. Синцов Виталий Григорьевич. Он начал компьютеризацию нацистской организации и вообще затеял реорганизацию структуры управления.

Был весьма неглупым человеком, с претензией на лидерство. Тех пятерых зарезали штык-ножом. Как я понимаю, — это вроде ритуал у бритоголовых.

Синцова же убили выстрелом в голову из пистолета. Не в затылок, а в лоб.

— Ты хочешь сказать, что в случае с Синцовым это была не казнь, а… ну не знаю, скажем столкновение.

— Точно. В деле есть справка из архива легиона, что в тот период у них как раз началось что-то вроде переворота внутри организации. Ну, переворот это, конечно, громко сказано. Синцов захотел отделиться. Создать свою партию и так далее. Собрание проходило под Альвероном. Кляйер без колебаний и объяснений застрелил Синцова как только тот заявил об отделении. Эффект был колоссальным. Распри мгновенно прекратились.

— Кляй-ер. Кляй-ер, — дважды повторил Саша. — Очень знакомая фамилия.

М-м-м-м-м, никак не могу вспомнить.

— Кляйер — правая рука их фюрера Тейлора. Джефри Тейлор. Вот у кого реальная власть.

— С выстрелом в голову все ясно. А что же с остальными? — С остальными непонятно. Никаких зацепок. Не были, не состояли, не привлекались.