Виктор Егоров - Искатель. 1970. Выпуск №4

— Почему чемодан лежит на земле? Что-нибудь случилось? Почему мы не дошли до дома?

Витя Сайкин поднялся и, как робот, обернулся к дому. Дом, как и все вокруг, тоже был в полном порядке — невысокий, выкрашенный в зеленый цвет финский домик с двумя комнатами и застекленной террасой. Придирчиво осмотрев его, Витя аккуратно вытер руки, испачканные в земле, о носовой платок, старательно обошел лежащий на дороге чемодан и машинально зашагал к дому. От загадочного чемодана хотелось уйти как можно скорее.

— А чемодан? — послышалось сзади. — Вы хотите оставить его здесь?

Похититель чемоданов закрыл глаза. Тогда не стало ни дома, ни чемодана, вообще ничего. С закрытыми глазами было просто и хорошо, легко было представить себя не на даче, а в любом другом месте, где гарантировалось отсутствие наваждений. Витя сосчитал до десяти и неуверенно открыл глаза.

Поперек желтой песчаной дорожки, что мимо грядок и розовых кустов вела от калитки к крыльцу, все еще лежал распахнутый настежь чужой чемодан, из которого выглядывали Довольно поношенные зеленые домашние тапочки, большой клубок шерсти и что-то еще прямоугольное, завернутое в газету «Пионерская правда». Из-под этого свертка выбивался на свет краешек розового махрового полотенца, а клубок шерсти лежал на каком-то футляре, похожем на увеличенных размеров дорожный несессер. Кроме того, как автоматически отметил Витя, в чемодане лежали оранжевая зубная щетка, тюбик пасты «Апельсиновая», зеленые японские плавки с желтыми полосками, толстенная папка, на которой была выведена сложная и загадочная надпись «К вопросу о принципах постановки эксперимента и о некоторых спорных явлениях, сопровождающих экспериментальную работу Шестой лаборатории», а также флакон одеколона «Василек».

Витя поморщился и вновь шагнул к чемодану. Продолжая морщиться, он снова, одернув брюки, присел на корточки. Стараясь не глядеть на содержимое чемодана, конфузясь оттого, что случай приоткрыл ему завесу над чужой личной жизнью, Витя взялся за крышку.

— Все-таки где же Пал Палыч? — спросил баритон. — Я давно уже чувствую, что его нет рядом. Вы, молодой человек, кем-нибудь приходитесь Пал Палычу?

Витя испуганно потянул крышку на себя. Чемодан никак не хотел закрываться, крышке что-то мешало изнутри. Витя определил, что от сотрясения в чемодане нарушилась строгость укладки вещей, и, сморщившись еще сильнее, полез в чемодан. Скорее всего мешал клубок шерсти. Витя переложил его в другой угол и стал поплотнее запихивать в глубь чемодана большой футляр, похожий на несессер. Футляр был тускло-фиолетового цвета, холодный на ощупь. В нижней его части блестела какая-то решетка, похожая на решетку динамика радиоприемника. Радиоприемник и есть, решил Витя, большой по размеру, какой-то устаревший транзистор. «Транзистор» никак не хотел укладываться — Витя сильно его тряхнул, и тогда снова раздался голос:

— Поосторожнее, да что вы, в самом деле! Разве не знаете, что нет ничего опаснее тряски! — Голос был сердитым и недовольным.

Витя отдернул руки — голос исходил из этого таинственного футляра. После некоторой паузы — Вите вдруг показалось, что кто-то осматривает его с ног до головы, — голос осторожно спросил:

— Скажите, да кто же вы такой?

Витя сел на дорожку. Очень хотелось проснуться и быстренько сделать зарядку. В мире все по-прежнему шло, как обычно. За лесом, где лежала линия Октябрьской железной дороги, послышался отдаленный перестук колес — наверное, проходила электричка на Москву. Потом раздалась песня: на одном из садовых участков, скорее всего у Шабельниковых — песня раздавалась с той стороны, — включили магнитофон, «Филиппинки» пели «Батуми» Витя вспомнил, что в семье Шабельниковых есть взрослая дочка Соня, кажется, продавщица в магазине «Галантерея», интересующаяся музыкой, кино, эстрадой.

— Нет, все-таки скажите! Кто вы? Почему я вас раньше не видел? Почему вы себя так странно ведете?

Витя тупо смотрел прямо в решетку таинственного футляра:

— Я — Витя Сайкин.

— Сайкин? — переспросил баритон. — Какой еще Сайкин?

— Сайкин, — уныло повторил Витя.

— Ничего не понимаю, — с заметным раздражением сказал баритон. — Это Поваровка?

Витя набрал полные пригоршни желтого песка и тоненькими струйками стал пускать его себе в ботинки.

— Нет, это не Поваровка, — ответил Витя. — Поваровку мы с вами проехали… Вам надо было сойти раньше…

— Проехали? — огорчился баритон. — Ну, а где же все-таки Пал Палыч?

Витя Сайкин пошевелился и сделал слабую попытку встать. Пора было выяснить отношения до конца.

— Я вам представился, кажется, — начал Витя, — и я…

Баритон удивился:

— Не-ет, значит, вы в самом деле посторонний?

— Как — посторонний? — переспросил Витя.

— Забавно! — сказал баритон. — Откуда же вы взялись?

— Я здесь у себя дома, — ответил Витя сухо и с достоинством. — Это наш участок. Здесь мы живем летом.

— Но тогда как же я сюда попал? — настаивал баритон.

Несколько секунд не отрываясь Витя смотрел на «Транзистор»; на Витю находила еще более густая волна ошеломления.

— Чемодан, — растерянно сказал Витя, — он… чемодан…

Возникла долгая пауза.

Голос слегка кашлянул.

— Почему бы нам все-таки не войти в дом, — сказал темно-фиолетовый футляр. — Произошло, наверное, недоразумение. Надо во всем разобраться, поговорить…

С трепетом, дрожащими руками Витя все-таки переложил говорящий предмет в другой угол чемодана, потеснив тапочки и одеколон «Василек». Предмет оказался неожиданно тяжелым — не меньше двух килограммов. Быстро запахнув крышку — звонко лязгнули замки, — несколько долгих минут Витя сидел неподвижно, ничего не предпринимая и только словно бы заново разглядывая чужой чемодан.

Чемодан был таким, каких существует на свете десятки тысяч. Время и путешествия основательно потерли его коричневые бока, одного металлического уголка уже недоставало. Кто-то неизвестный гвоздем или перочинным ножом выцарапал на крышке инициалы «П. Д.». Витя медленно выпрямился и снял с забора свою тяжелую авоську. Потом он так же медленно поднял чемодан и медленно направился к дому. На ходу он вяло размышлял, стоит ли открывать чемодан еще раз или лучше сейчас же вернуться на станцию, отвезти его в камеру забытых вещей Ленинградского вокзала и обо всей этой истории забыть. Ничего толком решить Витя так и не успел: пора уже было открывать дверь в дом. Он долго возился с замками, потом толкнул дверь плечом и вошел на террасу. Поставив чемодан в угол, рядом со старым велосипедом, Витя снова со странным чувством стал смотреть на чемодан.