Александр Громов - Циклогексан (сборник)

– Сейчас проверим… Соблаговоли ударить кинжалом, принцесса.

Кинжал оставляет на корявой палке глубокую зарубку.

– Так я и знал!

– Неужели иссякла волшебная сила? – испуганно восклицает Ленора.

– Именно так, ваше высочество. – Старик отшвыривает палку прочь. – С потерей имени я потерял умение делать вещи без изъянов, а изъян этого посоха состоял в том, что он мог переломить лишь сто клинков. К сегодняшнему утру их счет доходил до девяноста семи, но я надеялся, что ошибся хотя бы на один-два…

Понятно… Хорошо, что один из солдафонов Мелькала сломал свой клинок о мою шею, иначе его было бы уже не обо что сломать.

А горазд подраться старичок… Девяносто семь ударов меча о посох – надо же! Специально он, что ли, нарывался, или в мое отсутствие в мире умножилось зло? А может, старик по доброте душевной позволял пользоваться посохом всякому встречному-поперечному, вроде меня? Или давал напрокат за деньги?

Неважно.

– И лишь тогда ко мне вернется умение делать вещи без изъянов, когда я вновь обрету данное при рождении имя. А помогут мне в этом Зрячие Кольца…

Опять эти Кольца. Что-то новенькое появилось в мире за последние пять лет, что-то я пропустил, лежа камнем. Ну ладно, Зрячие так Зрячие. Старику и принцессе, похоже, по пути. А мне?

Пока тоже.

Ну хорошо, а сейчас-то нам что делать? Спустить на врагов каменный обвал? Склон недостаточно крут, не выйдет тут никакого обвала. Прорываться? Всего оружия у нас – кистень да кинжал…

Стоп. Старик с увлечением копается в своей заплатанной суме. Что там у него – волшебный жезл? непобедимый шестопер? зубочистка-невидимка?

Всего-навсего игральные кости. Два кубика и стаканчик, испещренный неведомыми знаками. Вещь, несомненно, магическая, но на оружие абсолютно не похожа.

– Сейчас не время для азартных игр, Потерявший Имя! – негодует принцесса.

Старик хитренько усмехается.

– Стаканчик я выточил из драконьего зуба мудрости. Ведомо ли тебе, юная принцесса, что только у одного дракона из тысячи вырастает этот зуб? Он невероятно редко попадает людям в руки, ибо мудрого дракона человеку трудно убить и даже увидеть. Ну а кубики сделаны из камней, вынутых из печени людоеда. Это лучшая из моих вещей, дочь Угорела. Лучше, чем любой непобедимый меч. Надежней, чем волшебное покрывало. Если бы не изъян, я с ее помощью легко мог бы стать владыкой всего мира! Конечно, если бы захотел…

– А что за изъян? – Я также заинтересован.

– Ею можно воспользоваться лишь три раза. В четвертый раз она сыграет против своего хозяина.

– А в пятый?

– Пятого раза не будет.

Старик садится на торчащий из земли обломок базальта, неровный и неудобный. Куда ему до меня. На обломке высечено имя – Харальд.

– Подпустим поближе, так оно вернее…

– Великий Драхма! – восклицает принцесса, сверкая глазами. Настроение у нее воинственное. – Старик, ты потерял не только имя, но и рассудок! Я не хочу знать, как действуют твои кости, я буду сражаться сама! А… как они действуют?

Логика.

– Уменьшают число врагов во столько раз, сколько выпадет очков.

Двойная цепь врагов приближается. Края ее движутся быстрее, чем центр – нас берут в полукольцо. Видны оскалы под забралами шлемов.

– Пора. – Потерявший Имя начинает трясти стаканчик и точным движением опрокидывает его на ладонь.

Единица и двойка. Три очка. Поднимающаяся в гору цепь воинов Геенны существенно редеет. Я не успеваю заметить, куда подевались две трети отряда – их просто нет.

Цепь не останавливается. Недостаточно исполнительных подчиненных Геенна любит варить в смоле, это всем известно.

Старик наносит новый удар. На этот раз удачнее – пятерка и шестерка. В цепи страшные опустошения. Ленора ойкает.

– А чегой-то вон тот без рук, без ног? – задаю я вопрос, указывая на некий человечий обрубок.

Старик пожимает плечами.

– Наверное, их число не делилось на одиннадцать без остатка…

Разумное объяснение.

В последний раз грохочут в костяном стаканчике граненые камни из печени людоеда. На этот раз всего два очка. Вражеских воинов осталось не более десятка, они напуганы и вот-вот повернут назад, несмотря на смолу.

Я иду на прорыв. За мной поспешают Ленора с кинжалом и старик без имени, едва успевший подхватить свою суму. Что мне десяток мечей, если со мной Чтозаболь? Шипастый шар с гуденьем описывает круги. Р-р-разойдись, ничтожные! Ушибу!

Они не расходятся. Кто-то суется прямо под шар. Сам виноват. Взмах – и глухой шлем следующего воина приходит в негодность вместе с содержимым. У меня не забалуешь. Еще взмах – и из забрала плечистого урода, наседающего на Потерявшего Имя, летят какие-то брызги. Увы, гнилой ремешок не выдерживает следующего взмаха – раскрученный шар срывается с привязи, бьет в ухо обормота, пытающегося проткнуть Ленору пикой, и рикошетом задевает плечо самой принцессы. Сразу три воина, разобрав, кто в нашей троице главный боец, бросаются на меня, обезоруженного, но я уже успел подобрать меч одного из убитых. Клинок легковат для моей руки, и я трачу на эту троицу вдвое больше времени, чем приличествует бойцу с моей биографией.

Остальных мы гоним вниз по склону, убивая в спину. Внизу сотни лошадей, а коноводы, конечно, удрали. Мы спасены, у нас есть лошади, чтобы убраться из Копролита, а оставшаяся часть войска, если она вообще уцелела, вряд ли решится нас преследовать. Где Зад Мелькал? Принцессе хочется посчитаться с ним, мне тоже, несмотря на то, что благодаря ему я снова человек. Неужели он исчез на горе вместе с большей частью своей тысячи?

Ничего подобного. Мелькал, как и подобает важному лицу, облеченному доверием королевы, командовал облавой издали, потому и уцелел.

Неожиданно вынырнув из-под брюха лошади, он выхватывает суму из рук Потерявшего Имя, шустро вынимает стаканчик с игральными костями, и ухмыляется во всю волосатую пасть.

– Я не настолько глуп, чтобы сражаться с тобой, человек, рожденный из камня, – скалится он, – и не настолько храбр, чтобы явиться пред очи своей королевы, не выполнив поручения касательно тебя, принцесса. А потому…

Я бросаюсь к нему, чтобы зарубить, – но поздно. Кости брошены.

Наверное, снова выпало два очка. Мелькала срезает до пояса, верхняя половина исчезает в никуда, а нижняя делает книксен и опускается на дорогу. Все кончено, тысячник Геенны отмелькал свое.

– Я же говорила, что он скверно умрет, – величественно произносит принцесса, зажимая рану на прекрасном плече. – Правда, надеялась, что еще сквернее…

– Ничего, сойдет и так, – утешаю я.

– Хорошо, что я не вспомнил сейчас свое имя, – и старик с облегчением переводит дух.

Рана принцессы воспалена. Мы со стариком, как умеем, пытаемся врачевать ее, но безуспешно. Принцессе все хуже – не зря мой пропавший в бою кистень имел заговоренные шипы. Заговаривала их колдунья по имени Бутадиен, помимо колдовства сведущая в алхимии и медицине, и, кажется, заговорила на гангрену.