Александр Сухов - Армагеддон объявлен

Что касается угона ханьского бронекатера, случилось это примерно сутки назад. Согласно официальной информации, полученной от ханьских властей, нескольким проституткам, прибывшим на борт боевого корабля для ублажения экипажа, удалось каким-то непонятным образом убедить капитана и остальных членов команды покинуть базу и направиться к берегам Великой Рутании. Несложно было догадаться, кем были те самые «проститутки» и как именно им удалось уговорить бравых моряков отправиться на столь сомнительную прогулку.

В связи с нападением на лагерь магов в Синих горах и полученной информацией об угоне боевого корабля был поднят по тревоге местный гарнизон и приведены в повышенную боевую готовность пограничные части по всей границе с Ханьской Деспотией. Офицеры полиции также получили срочный приказ явиться в управление. Группа Вельмира Максая должна была отправляться в Керен Мушук для расследования обстоятельств нападения на лагерь магов, но тут в дежурную часть стали один за другим поступать звонки о том, что Зенон Мэйлори влип в очередное героическое предприятие и требует, чтобы к нему незамедлительно прислали подкрепление. Кроме того, наблюдательными береговыми службами погранвойск был наконец-то обнаружен пропавший торпедный бронекатер сопредельной державы, и, судя по курсу, направлялся он не куда-нибудь, а прямиком к кладбищу списанных судов. Поскольку наш герой находился в тот момент в самой непосредственной близости от вышеупомянутого места, несложно было догадаться, что излишне инициативный поручик непременно предпримет все меры для задержания нарушителя границы, поскольку, по меткому выражению самого Бати, парнишка «зело борз и вельми неугомонен».

Чтобы хоть как-то обезопасить своего подчиненного, Герхарду Бен Розенталю пришлось срочно связаться с военными с просьбой направить к месту предстоящих событий боевой дирижабль. Узнав о катере-нарушителе, вояки расщедрились и выделили в распоряжение генерал-аншефа аж целых два воздушных судна. То, что дирижабли оказались весьма своевременно над бухтой Юртаг, было для Зенона чистым везением – опоздай они всего на пару секунд, и его песенка была бы спета.

И все-таки недаром народная пословица гласит: «Хорошо то, что хорошо кончается». Не в характере Зенона было пугаться того, что могло бы произойти, но не случилось. К тому же полная и окончательная «индульгенция», полученная от самого генерала, несомненно, стала бальзамом для его души, скукожившейся в ожидании неминуемой кары. Откровенно говоря, юноша даже не надеялся получить какие-либо моральные или материальные бонусы за проявленную инициативу, скорее – самое суровое наказание. Поэтому известие о денежной премии и благодарственных письмах он воспринял даже с большим удовольствием, нежели неожиданно свалившуюся на него Алмазную звезду и прочие награды и поощрения. Однако не следует считать нашего героя неисправимым корыстолюбцем или тщеславным гордецом – так уж устроено всякое живое существо, что после ненастья оно ото всей души радуется первому солнечному лучу, тем более в тех случаях, когда, казалось бы, неотвратимая буря, едва появившись на горизонте, отвернула в сторону. Конечно, Зенон понимал, что он сделал большое дело, захватив трех безликих, допрос которых во многом прояснит ситуацию относительно ожидаемого вторжения. И все-таки юноша также прекрасно осознавал, что действовал исключительно по собственной инициативе, а всякая инициатива чаще всего бывает наказуема.

К тому моменту, когда дежурный «воронок», противно скрипя основательно поношенными тормозами, замер как вкопанный у дома Маары Бушуй, все дурные мысли из головы юноши успели куда-то улетучиться. И немудрено, молодым людям со здоровой психикой обычно свойственно легкомысленное отношение к житейским реалиям, им абсолютно чужды любые проявления душевного самоедства и мазохизма, а иже с ними все прочие нервические комплексы.

На пороге дома его встретили тетушка Маара и кот Василий. При одном взгляде на перепачканного непонятно в чем постояльца хозяйка категоричным тоном заявила, чтобы тот немедленно оставил одежку на полу веранды, а сам, не заходя в «апартаменты», пулей летел в баню. Благо старушка по утряне почувствовала легкую ломоту в костях и решила изгнать надвигающуюся хворь «старинной народной методой». Но пока баня протапливалась, ломота как-то сама собой прошла, соответственно необходимость в срочных тепловых процедурах отпала. Тут нарисовался постоялец, моральное и физическое состояние которого, по мнению умудренной жизненным опытом женщины, прямо-таки как по заказу требовало «банного сугрева».

Зенон никогда не считал себя каким-то особенным охотником до банных процедур и ритуалов, хотя попариться любил и знал в этом толк. Войдя в прогретое помещение парильни, наш герой первым делом плеснул полковша кваса на раскаленную едва ли не докрасна каменку, затем долго лежал на полке€, пережидая, когда осядет обжигающий кожу пар. И лишь после того, как тело достаточно прогрелось и покрылось мелкими бисеринками пота, он вооружился березовым веничком, предварительно распаренным хозяйкой в крутом кипятке, и принялся безжалостно охаживать себя со всех сторон…

Через час, основательно разомлевший и умиротворенный, он сидел за столом на веранде в компании добрейшей Маары Бушуй и снующего взад-вперед кота. К вящему удовлетворению хозяйки, высоченная стопка свежеиспеченных блинов уменьшалась прямо на глазах вместе с разложенными по тарелкам и блюдечкам паюсной икоркой, нежнейшим омулевым балычком, солеными рыжиками и прочими деликатесами.

– А ты сметанку попробуй, – хлебосольная хозяюшка пододвинула миску, до краев наполненную белой, как снег, и густой, как взбитые сливки, сметаной, чуть ли не под нос изголодавшемуся за ночь юноше. – У соседки ее беру. Не знаю, чем она своих буренок кормит, но продукт у нее всегда получается преотменный.

– У-у-у! Восхитительно, тетушка Маара! – закатил глаза к потолку Зенон, попробовав предложенное угощение. – Такой чудесной сметаны никогда не едал.

Едва лишь в комнате прозвучало заветное слово «сметана», Василий принялся бодать своей громадной головой поочередно ноги хозяйки и Зенона, оглашая при этом веранду душераздирающими воплями.

– Окстись, Василище! – двинула ногой неугомонного кота по черному боку старушка. – Сколько ж в тебя влазит?! – Но все-таки, сменив гнев на милость, щедро плеснула ненасытному котяре в стоящую на полу миску вожделенного продукта. – Ладно, лопай, иначе не угомонишься.

Воспользовавшись наступившей тишиной, старушка пододвинулась поближе к постояльцу и, подмигнув хитрым глазом, тихонько спросила: