Роберт Шекли - Белая смерть

Пассажиров позвали расчищать пути. Даже европейцам пришлось потрудиться под лучами невероятно белого солнца. Важные же персоны — такие, как Харит и эль-Тикхейми — презрели рабский труд. Они наблюдали и обменивались шутками по адресуевропейцев. Машинист и кочегар выбрали себе местечко в тени и улеглись спать. Четыреста паломников трудились вовсю. Они посмотрели на незнакомый пейзаж и решили, что им здесь не нравится. У них начал возникать вопрос: на кой черт их вообще понесло куда-то из дому?

За восемь часов работы шестьсот человек расчистили путь на Хайю. Теперь поезд мог проехать через горы. Восемнадцатого августа, в восьмой день Дха'л-Хиджа, он достиг станции Саллум.

Здесь дороги путешественников разошлись. Четверо европейцев направлялись в Порт-Судан. Оттуда Харкнесс, Рибейра и Эчеверрья должны были отплыть на пароходе в Аден, а Мак-Кью — в Джидду. Харит же, которому был нужен Суакин, принялся загонять своих паломников в пригородный поезд.

Когда пассажиры уже заполнили оба поезда, было объявлено, что отправление задерживается. Пропали оба машиниста: похоже, загуляли где-то в Саллуме. Европейцы остались в своем вагоне первого класса, окруженные разогретой кожей сидений и раскаленным металлом. Они слишком устали, чтобы отправиться на поиски комфорта в город, и были слишком раздражены, чтобы выражать недовольство. Харит и эль-Тикхейми решили воспользоваться моментом и прогуляться.

Врагам бывает так же трудно расстаться друг с другом, как и друзьям; потому они принялись гулять по Саллуму, предаваясь воспоминаниям и пытаясь прощупать дальнейшие намерения друг друга. Они о многом поговорили, но мало узнали. Вежливость и самоуважение заставляли как Харита, так и эль-Тикхейми всегда отвечать на вопрос собеседника, но осторожность вынуждала их при этом либо солгать, либо превратить ответ в парадокс. В конце концов друзья-враги запутались в лабиринте возведенных ими загадок, так и не проведав о планах друг друга.

Они подошли к окраине города. По улицам тянулись наметенные ветром полосы песка, а у стен жалких лачуг песок громоздился целыми грудами. Безо всякого перехода они оказались в самой что ни на есть настоящей пустыне. Прямо перед ними раскинулись дюны, пробирающиеся между черными скалами и невысокими базальтовыми утесами. Иссохшая земля была усыпана валунами; некоторые из них достигали размеров грузовика. Вдали виднелась горная цепь.

Харит и эль-Тикхейми некоторое время смотрели на искореженную землю, потом Харит изрек:

— Вот подходящее место для араба. Здесь можно чувствовать себя свободным.

— Да, — согласился эль-Тикхейми, — здесь можно дышать полной грудью.

Они дружно закивали, хотя каждый отлично понимал, что лжет. Они оба были горожанами. Харит вырос и провел молодость в Мекке, а эль-Тикхейми рос в Ходейде. На самом деле они любили шум, развлечения, толпы народу, но им хотелось любить скупую, безмолвную пустыню с ее намеком на добродетели древних кочевников и яростной жаждой независимости.

Они молча постояли рядом, обманчиво единые. От черных базальтовых утесов тянуло волнами жара. От города донесся чей-то вопль.

Обернувшись, Харит и эль-Тикхейми увидели бегущего к ним человека. Лицо его было покрыто потом и пылью, впалая грудь тяжело вздымалась. Это был один из помощников Харита.

— В чем дело? — резко спросил Харит.

— Хаджи, господин, это все хаджи!

Эль-Тикхейми стоял в стороне и с усмешкой наблюдал за происходящим. Харит схватил помощника за плечи.

— Что с ними такое?

— Они испугались, когда поезд не поехал. Некоторые начали кричать, что ты бросил их в пустыне, а другие — что они нипочем не успеют в Мекку к двенадцатому дню Дха'л-Хиджа. Потом они все вышли из поезда. Я попытался их остановить, но…

— Показывай, куда они пошли! — взревел Харит, повернулся и понесся обратно, волоча еле живого помощника за собой.

Эль-Тикхейми хохотал, пока Харит не скрылся из виду. Потом он утер слезы и улыбнулся. Эль-Тикхейми очень надеялся, что от ярости Харита хватит удар. Еще он надеялся, что паломники уже уселись на поезд, идущий обратно в Хартум. Перекошенное лицо Харита навсегда останется одним из самых приятных его воспоминаний.

Эль-Тикхейми повернулся, чтобы отправиться обратно в город. Но, не сделав еще ни шагу, он услышал у себя за спиной резкий сухой звук ружейного выстрела.

Эль-Тикхейми отреагировал немедленно, именно скорость реакции позволила ему уцелеть среди множества налетов и погонь. Он бросился на землю, вниз и вправо. Эль-Тикхейми давно усвоил, что снайпер, стреляющий в человека сзади, обычно целится в позвоночник или под левую лопатку.

На этот раз снайпер целился в сердце. Пуля задела эль-Тикхейми за левый бок, но лишь оцарапала его. Эль-Тикхейми стремительно перекатился вправо. В то место, где он только что лежал, ударило несколько пуль, выбив фонтанчики песка. Эль-Тикхейми бросился вперед, к валуну, за которым можно было укрыться, но снайпер не упускал свою жертву из виду. В первый раз он взял слишком высоко, и пуля отрикошетила от валуна. Потом раздался щелчок — снайпер выбросил пустую обойму. Эль-Тикхейми последним рывком достиг безопасного места. Снайпер попытался прицелиться в перекатывающуюся фигуру, но неправильно рассчитал траекторию. Он целился в позвоночник, а вместо этого пуля вошла в правое бедро, прошив его насквозь.

Эль-Тикхейми осмотрел рану и убедился, что кость не задета. Но рана, хотя и поверхностная, была очень болезненной. Через полчаса нога отнимется. Она и теперь уже сильно кровоточила.

Ладно, займемся по порядку. Эль-Тикхейми вытащил свое собственное оружие, длинноствольный «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, и выстрелил в сторону снайпера, чтобы дать понять противнику, что он вооружен, и отбить охоту приблизиться к нему. Потом он снял нижнюю рубашку, разорвал ее пополам, одну половину сложил и прижал к ране, а второй перевязал ногу. Эль-Тикхейми пока еще мог согнуть ногу, а повязка задержала кровь. Это хорошо. Ему нельзя оставлять за собой кровавый след.

Царапина на боку не заслуживала особого внимания. Эль-Тикхейми подобрал револьвер и попытался обдумать план действий.

За спиной эль-Тикхейми лежал Саллум. Но чтобы добраться до города, нужно пробежать пятьдесят ярдов по открытому пространству, а нога слушалась плохо. Конечно, этот снайпер стреляет паршиво, но не настолько же.

Снайпер снова открыл огонь. Он сменил позицию, и теперь его пуля ударила в гранит в трех футах над головой эль-Тикхейми. Эль-Тикхейми дернулся назад и пополз вокруг валуна. Ему пришлось удалиться от города, но зато теперь он примерно знал, где прячется враг.

Судя по звуку выстрела, снайпер находился ярдах в семидесяти-ста от эль-Тикхейми. Если исходить из скорострельности, у противника было какое-то полуавтоматическое оружие наподобие американского «гаранда» — куда более дальнобойное, чем револьвер эль-Тикхейми. Снайпер спокойно мог удерживать его на расстоянии, скрываясь среди скал и не подпуская на дистанцию револьверного выстрела.