Роберт Шекли - Белая смерть

На следующее утро мне пришлось выдержать настоящее сражение. Я хотел, чтобы эта девушка — ее звали Джейни — была со мной весь день, и не здесь, не в борделе. Мадам уперлась и не хотела отпускать ее с работы. Самой Джейни, похоже, было совершенно все равно, уйдет она со мной или останется.

Мы с мадам долго торговались, спорили, бранились, орали друг на друга. В конце концов я заплатил двести тридцать восемь американских долларов за то, что Джейни проведет со мной всю оставшуюся неделю. Мадам здорово нагрела на этом руки. Джейни переоделась в городское платье и пошла со мной.

Мы ходили с ней по улицам — просто гуляли, глазели по сторонам. Только через полдня я обнаружил, что она говорит по-английски — выучилась от военных полицейских.

— Почему ты раньше мне не сказала?

— Лучше молчать.

Я узнал кое-что и о ней самой. Она родилась и выросла в маленькой захолустной деревушке где-то в окрестностях Синканга, недалеко от северной границы. Родители продали ее — подумать только, продали! — человеку, который разъезжал по таким вот деревушкам, набирая молоденьких проституток в крупные бордели Шанхая и Кантона. Вот тебе и родители! Она называла мне свое настоящее имя, но я не сумел его толком выговорить, а потому сразу забыл. Сейчас ей было семнадцать лет.

Когда я приехал в Шанхай, у меня было с собой около трех сотен долларов. Еще несколько сотен я занял у ребят из моей части, и мы с Джейни сняли домик неподалеку от Белого Русского сектора.

Мы жили, как муж и жена. Она каждое утро слушала радио и рассказывала мне о новых наступлениях красных в Северном Китае. В Корее я ни разу ни о чем подобном не слышал. Вечером мы ходили танцевать в маленькое русское кафе неподалеку, в котором были более-менее приемлемые цены. И целыми днями мы просто гуляли по городу. Наверное, я повидал все до единого старые храмы и кладбища этого города, но каждая минута этого ничегонеделанья доставляла мне неописуемое наслаждение.

Как-то раз старик сержант в лагере Полк, штат Луизиана, говорил мне, что из бывших проституток получаются самые лучшие жены. Он говорил еще, что когда уволится со службы, то поедет в Нью-Орлеан, выберет самую лучшую маленькую шлюшку и заберет ее к себе в Арканзас, на свою ферму. Тогда я думал, что старик просто спятил. И в Корее я тоже смеялся над пацанами, которые таскались за шлюхами. Только сейчас я наконец понял, в чем тут дело.

Я сказал Джейни, что люблю ее. Она посмотрела на меня своими грустными глазами и покачала головой.

— Пожалуйста, не надо говорить о любви.

— Но, Джейни, милая, я люблю тебя! Я хочу на тебе жениться. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я серьезно, черт возьми!

— Прости. Наверное, твои родители будут против.

— Послушай, Джейни, у меня из родных никого не осталось. Родители умерли, а брата убили японцы. Есть еще сестра, но я ее терпеть не могу. Выходит, я совсем один.

Тогда Джейни сказала, что она не христианка. Эка важность! Я сказал ей, что тоже не христианин. Я вообще не верующий. Я сказал, что ради нее готов стать хоть буддистом, хоть кем угодно!

— Ты ведь не думаешь так на самом деле, — сказала она. — Скоро ты уедешь и никогда больше не вернешься. И зачем бы тебе сюда возвращаться?

— А теперь слушай меня внимательно, — сказал я. — Я люблю тебя, Джейни. Может, не так уж и сильно, но сколько ни есть — все твое. Тебе не по душе быть проституткой? Мне тоже не нравится быть таким, каков я есть. Не отворачивайся, послушай! Джейни, я — трепло, трус и слабак. Я никогда и никому этого не говорил и никогда больше не скажу. Но я хочу, чтобы ты знала, с кем имеешь дело. И — я люблю тебя и хочу жениться, если ты за меня пойдешь.

Джейни разволновалась.

— Зачем ты мне все это говоришь? Ты ведь все равно не вернешься.

— Вернусь!

Я взял ее за плечи и посмотрел прямо в глаза.

— Я не вернусь в Корею. Не вернусь на корабль. Я останусь здесь, с тобой.

— Но тебя поймают и расстреляют!

— Тебе это не безразлично?

— Я не хочу, чтобы тебя убили. Ты должен вернуться в свою армию.

— Ты выйдешь за меня замуж, когда я вернусь в Шанхай?

— Ты не вернешься.

— Господи! — воскликнул я. — Что я должен совершить, чтобы завоевать любовь проститутки? Перерезать себе вены? Дай нож, я сделаю это! Я сделаю что угодно, если ты после этого мне поверишь.

Тогда я достал из кармана складной нож и открыл его. Я и вправду собирался сделать то, что сказал, и мне было наплевать на последствия.

Джейни очень странно на меня посмотрела, отняла нож и прижалась ко мне всем телом.

— Джейни?

— Я люблю тебя, — сказала она и расплакалась. Кажется, я тоже плакал.

Эта неделя отпуска была для меня раем. Я любил Джейни, а она любила меня. Она миллион раз переспрашивала, правда ли, что я ее люблю, и правда ли, что я вернусь, и где мы потом будем жить, и будет ли у нас свой сад. Я решил, что оставаться в Шанхае слишком рискованно, из-за этих коммунистов и всего такого. В Штаты мне тоже возвращаться совсем не хотелось. Так что мы решили попробовать обосноваться в Гонконге, если мне удастся найти там приличную работу. Джейни считала, что с работой у меня все получится. Она рассказывала мне, как обустроит наш будущий дом и какие блюда она будет для меня готовить. За эти два дня мы расписали свою жизнь лет на тысячу вперед.

В последнюю ночь отпуска я твердо решил не возвращаться на службу. Но Джейни оказалась просто потрясающей женщиной — она сумела убедить меня, удержать от дезертирства.

— Ты должен возвратиться, — сказала она. — Если ты дезертируешь, ничем хорошим это не закончится. Они тебя все равно разыщут и расстреляют. Ты должен отслужить свой срок полностью и отделаться от них навсегда.

— Мой контракт заканчивается через шесть месяцев.

— И тогда ты будешь свободен? А где? В Сеуле?

— Нет. Нас всех доставят обратно в Штаты, а оттуда заберут новобранцев. Но я буду откладывать деньги. И как только получу свои бумаги, сразу побегу на корабль и приеду сюда, к тебе.

— Ты вернешься ко мне? — снова спросила она.

— Клянусь чем угодно!

— Ох, нет, ты никогда не вернешься! — ответила Джейни и залилась слезами. Я вытер слезы с ее лица и снова пообещал, что вернусь. Я говорил с ней очень терпеливо и мягко, как с расстроенным ребенком. Потом я отдал Джейни двести сорок американских долларов, все, что мне удалось наскрести у приятелей.

— Тебе хватит этого, чтобы протянуть следующие шесть месяцев?

— Хватило бы и половины!

— Возьми все. Потом я пришлю тебе еще. Ты останешься здесь, по этому адресу?

— Нет, перееду, где подешевле. А ты вправду вернешься?

— Клянусь! Через шесть месяцев меня демобилизуют. Еще месяц — на то, чтобы вернуться в Шанхай из Штатов. Выходит, мы снова будем вместе через семь месяцев.