Роберт Шекли - Белая смерть

— Господи! Нас отнесло к Багамам! — заорал Джеймс, перекрикивая шум прибоя. Потом он вспомнил о Деннисоне и ринулся к нему по наклонной палубе.

Деннисон действовал хладнокровно. Он метнул в капитана свой нож. Даже не взглянув, чтобы удостовериться, попал ли, он прыгнул за борт. Плыл под водой, пока грудью не коснулся песка. Тогда он встал.

Пустынный берег. В пятидесяти футах торчал увязший в песке кеч. Капитана не было видно.

Деннисон понесся по берегу. Над головой шумела листва деревьев. Он спрячется в лесу, переждет…

«Ближайшая земля в трехстах милях», — одернул себя Деннисон.

Капитан все наступал, и ему пришлось отодвинуться от фока. Теперь он оказался на кокпите. Яхта почти не двигалась, замерла на черной глади моря. Звезды над головой, казалось, побледнели.

Внезапно капитан Джеймс прыгнул на мостик. Слегка споткнулся, но удержался на ногах. Теперь Деннисон не мог кружить по яхте. Капитан неотвратимо надвигался, и Деннисону оставались лишь пять футов палубы. Отступать больше некуда. Он прислонился к бакштагу и принял боевую стойку. Капитан сделал еще шаг, и настало время…

…для шквала, налетевшего с юго-востока, закрывшего звезды и набросившегося на маленькую яхту, как разъяренный тигр. Кеч как был, под всеми парусами, опасно накренился, двадцать градусов, тридцать, вот-вот перевернется.

Джеймс схватился за штурвал, чтобы не вывалиться за борт. Он попытался потравить грот.

— Деннисон! — взревел он. — Быстро к фоку!

— Но, кэп! Вы же собирались…

— Забудь! — сказал Джеймс. — К черту, парень, главное — яхта!

Капитан посмотрел Деннисону прямо в глаза и швырнул свой нож за борт.

Какое-то мгновение Деннисон смотрел ему в лицо, потом тоже выбросил свой нож в море. Они обменялись рукопожатием.

— Теперь за дело!

Кеч почти перевернулся, поручни и каюта скрылись под водой. Вода все прибывала, затапливая палубу. Шпигаты не успевали выпускать ее обратно за борт. Кливер сорвало порывом ветра, и он трепыхался на остатках снастей. Деннисон отчетливо слышал, как лохмотья, оставшиеся от кливера, хлопают о мачту. Деннисон ухватился за фока-шкот, потянул. Заело! Он подергал в разные стороны, чтобы хоть как-нибудь ослабить натяжение. Кеч повернул на неверный галс, все его снасти натянулись до предела, мачты скрипели и гнулись. Капитан повис на грота-шкоте и дергал за него изо всех сил. И — надо же! Даже в такую минуту, в таком опасном положении капитан сумел подбодрить Деннисона мимолетной дружеской улыбкой…

Деннисон стоял на самой корме, упираясь плечом в бакштаг. Позади не было ничего, кроме неподвижной черной воды. Капитан карабкался на кокпит и был уже почти на расстоянии вытянутой руки. Тело его было собранным, как пружина, руку с ножом он выставил перед собой.

— Капитан! Мое последнее слово!

Джеймс ухмыльнулся.

— Господи, капитан! Осужденному всегда предоставлялось последнее слово!

Похоже, это позабавило капитана. Он приостановился, все еще усмехаясь, и сказал:

— Ну, конечно. Давай, говори свои последние слова.

— Это не займет много времени, — начал Деннисон, лихорадочно соображая. Только правду, сейчас — только правду! Спасти его может только правда.

— Капитан! Я поступил премерзко, я предательски пытался вас убить. Я старался, как мог — изо всех сил.

Джеймс кивнул.

— Собственно, я собирался убить вас, чтобы кеч и двадцать шесть сотен долларов, которые лежат в вашем бумажнике, достались мне. Погодите, я еще не закончил! Вы обещали!

— Давай поживее.

— Я пытался вас убить. Как бы то ни было, но именно это я и задумывал. Но теперь я понял, что на самом деле мне нужны были не ваши деньги и даже не ваша яхта. Мне нужно было просто вас убить, капитан Джеймс! Я хотел убить вас, капитан, чтобы доказать самому себе, что я в состоянии это сделать. И еще потому, что вы сами хотели, чтобы я попытался это сделать.

— Это еще как понимать? — спросил Джеймс.

— Не отпирайтесь! Вы ведь и вправду хотели, чтобы я попытался! Вы рисковый человек, капитан, вам просто необходим вкус опасности, смертельный риск — точно так же, как пьянице нужно виски. Почему вы постоянно попадаете в опасные передряги, а, кэп? Неужели в самом деле вам так не везет, что опасности валятся на вас со всех сторон сами собой? А может, вы сами так все устраиваете, сами находите эти опасности, а?

— Эк тебя занесло!

— Только потому, что я волнуюсь. Припомните-ка все те истории, что вы рассказывали про каучуковую плантацию на Куала-Риба. Так вот, капитан, вы сами подтолкнули этих несчастных кули к мятежу — осознаете вы это или нет. Вы только подумайте как следует, капитан! Припомните. Вы могли бы выбрать любого из трех парней, которые хотели плыть с вами в этом рейсе. Вы не взяли с собой негра, потому что знали — он не станет против вас бунтовать. А бедный пьянчужка, старик Билли Биддлер — с ним вы бы справились одной левой, какой же интерес с ним сражаться? И тут вам подвернулся я. И вы взяли именно меня, потому что поняли, что я могу против вас восстать. Я был подходящим материалом для будущего рискованного приключения. Именно потому вы и оставили свой бумажник практически на виду, и…

— Не мели ерунды! — оборвал его Джеймс. — Слушай меня, ты! Эти сумасбродства тебя не спасут!

— А это не ерунда, капитан. Может, конечно, вы и сами не понимаете, почему так поступили. Но я ни за что не поверю, что вы даже не догадываетесь об этом. Зачем вы подтолкнули меня к покушению на убийство? Зачем еще, как не затем, чтобы в очередной раз пережить рискованное приключение, в очередной раз победить непокорного слабака и прибавить к своим занимательным историям еще одну. Вы сами спровоцировали своего наемного матроса на бунт. И теперь готовы его прикончить — совершенно правомерно и законно. Вы полностью оправданы в глазах любого, самого строгого судьи, не говоря уж о вас самих!

— Это правда.

— Нет, не правда! — выкрикнул Деннисон. — Джеймс, да посмотрите же на себя со стороны! И посмотрите на меня. Разве я не подхожу на роль очередной вашей жертвы? Я вероломный предатель, я малодушный трус, и я отчаянно хотел оказаться храбрым и решительным. А ведь я мог бы стать вам настоящим другом, капитан. Я умею быть храбрым, если нужно.

— Ты пытался убить меня, — сказал Джеймс и двинулся к корме.

— О, господи, капитан, ты просто идиот! — простонал Деннисон. — Это, может быть, был мой шанс. Капитан Джеймс, я пытался измениться. Может, теперь ваш черед попробовать изменить себя? Вы подстроили эту попытку покушения, потому что прекрасно понимали, что мне ни за что вас не убить — точно так же, как этим кули ни за что бы не удалось победить вас. А теперь вы собираетесь убить меня, потому что таково ваше право. Подождите! Стоит ли меня убивать только за то, что я не сумел как следует вас прикончить? Вспомните о миллионах преступников, которые никогда не попадались в руки закона. Кто накажет их? Бог? Так пусть бог накажет и меня! Не делайте этого, капитан! Позвольте мне остаться с вами, работать на вас. Неужели невозможно изменить всю эту бессмыслицу с преступлением и наказанием? Неужели мы не сумеем ничего изменить? Я очень этого хочу, капитан, клянусь чем угодно — очень хочу! А вы? Вы сможете захотеть этого? Или вам нравится всякий раз идти по проторенной дорожке? Неужели вам обязательно заканчивать то, что начали, довершать это проклятое оправданное убийство, которое вы сами же и затеяли от начала до конца? Сможете ли вы что-нибудь изменить, а, капитан? Или нет?