Роберт Шекли - Белая смерть

Зеттнер задумался.

— Субъекту придется как-то распорядиться содержимым папки. А сбыть подобного рода документы не так-то просто. Поэтому необходимо продолжить поиск похитителя и установить тщательное наблюдение за всеми возможными покупателями.

— Отлично. Ну и как, по-вашему, велики наши шансы?

— Успех или провал намеченной операции…

— Нет-нет, — прервал Бардиев. — Так далеко заглядывать не нужно, по крайней мере сейчас. Меня интересует папка. Вы полагаете, что сумеете ее вернуть?

— Да, — ответил Зеттнер.

— Почему вы в этом уверены?

— Я основываюсь на природной глупости человеческих существ.

— Прекрасно, — пробормотал Бардиев. — В таком случае можете немедленно приступать к работе.

Без единого слова Зеттнер поднялся и вышел из комнаты. Он тоже знал цену молчания.

Бардиев достал платок и вытер вспотевший лоб. Он сам помогал создавать подобных людей для нового порядка: историческая необходимость требовала рождения целого поколения зеттнеров. И все же в их обществе он всегда чувствовал себя дурно.

Закрывшись у себя в комнате, Карлос положил добычу на ночной столик, закурил сигарету и с наслаждением растянулся на кровати. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь слой пыли, покрывавшей стекла, и бросали блики на красную папку. Карлос полюбовался медными защелками; их ослепительный блеск лишний раз убеждал в том, что под толстой кожей скрывается что-то ценное. Пока хватит и этой уверенности. Позже нужно будет перевести содержимое папки в наличные — используя опасные и извилистые пути. Одному богу известно, куда эти пути заведут его! Папка для бумаг, за которой послали четырех человек и «Скорую», наверняка таит в себе несметные сокровища: бриллианты, платину или чистый героин.

Но сейчас, с двадцатью ливрами в кармане, валяясь на разобранной постели в семейном общежитии для моряков, Карлос чувствовал себя богатым, и не открывая папки. Да в эту минуту он и был богат; забывать об этом не стоило.

Карлос, не торопясь, докурил, затем осмотрел папку повнимательнее. Она была закрыта на замочек. Карлос удовлетворенно кивнул и попытался рассечь кожу ножом, но наткнулся на стальной лист. Все лучше и лучше! Такие папочки покупают не для того, чтобы таскать в них свой завтрак или утренние газеты!

Карлос переключил внимание на замок — маленький, но очень надежный и, как выяснилось, сделанный из более прочной стали, чем его нож. Разрезав кожу, Карлос убедился, что скобы замка намертво припаяны к стальному каркасу папки. Великолепно! Из кармана куртки Карлос вытащил связку инструментов, которые оказали ему немало услуг в разных частях света, отцепил от нее два крошечных изогнутых крючка и взялся за замок с нежностью натуралиста, препарирующего бабочку.

Но для этого замка нежности явно не хватало. Он был сделан на совесть, как и подобает замку, хранящему великие сокровища. Карлос срезал остатки кожи, обнажив блестящий металлический корпус, и, поднеся папку поближе к свету, внимательно оглядел ее, поворачивая так и этак. Отцепив от связки маленькую стамеску, Карлос упер ее в шов замка и, пользуясь тяжелым матросским ботинком как молотком, несколько раз ударил по ручке. Потом снова осмотрел папку. Ему удалось лишь слегка поцарапать металл. Две половинки замочка прилегали друг к другу слишком плотно. Не было никакого зазора, которым он мог бы воспользоваться.

Закурив новую сигарету, Карлос хмуро оглядел свою добычу. От хорошего настроения и следа не осталось. Конструкторы этого маленького сейфа явно перестарались. Неужели придется открывать эту чертову штуку автогеном? Дело как будто идет к тому, но автоген может повредить содержимое.

Карлос потряс металлический контейнер; изнутри послышался легкий сухой шелест. Пакетики с героином? Денежные купюры?

Итак, нужна помощь, чтобы выпотрошить эту треклятую папку. Обратиться к кому-то, у кого есть необходимые инструменты, возможно, даже газовый резак? Но во всей Англии Карлос знал лишь одного человека: Джона Эдельгейта, который покупал у него марихуану и героин, контрабандой привезенные из Мексики. Эдельгейт никогда не подводил Карлоса. Наверное, на него можно положиться… Но сколько он запросит за то, что всего лишь вскроет злосчастную папку? И сможет ли Карлос присутствовать при операции? Если нет, Эдельгейту не составит труда припрятать часть добычи или вообще сказать, что папка была пуста, коль скоро содержимое ее окажется достаточно ценным. Здесь, в Европе, друзей у Карлоса не было. Доверить Эдельгейту несколько пакетиков героина он мог, но отдать в руки малознакомого человека переносной сейф, за которым не поленились послать по меньшей мере четырех человек и «Скорую помощь», было не так просто.

Нет, черт возьми, риск слишком велик! Карлос очень давно ждал подобного случая, чтобы теперь довериться безразличному иностранцу с глазами дохлой рыбины. С того самого дня, когда Карлос ушел из своей деревни и отправился в Пуэрто-Вальярта наниматься на рыболовецкое судно, даже еще раньше, с того времени, когда он мальчишкой возился в пыли Санта-Марта-де-ла-Меза, он мечтал об огромных богатствах, сказочных сокровищах: тысячах, десятках тысяч долларов, которые однажды попадут к нему в руки. Карлос лелеял эту мечту долгие годы, работая на плантациях сахарного тростника под Мехико, потом вкалывая рыбаком в Пуэрто-Вальярта, а затем попеременно нанимаясь мотористом, смазчиком, стюардом на разные суда, отплывавшие из Акапулько и Веракруса во все порты мира; повсюду его поддерживала мечта. Картины богатства, которое позволит больше никогда не работать, помогли ему выжить среди нищеты и подлости окружающего мира. У других людей был их бог — далекий и чужой, который все видел и ни во что не вмешивался; у Карлоса была мечта.

Мысли о богатстве неотступно преследовали его. Люди с Севера говорили: «Работай больше, Карлос, экономь на всем, учись». Но парень из Санта-Марта-де-ла-Меза, работай и экономь он хоть тысячу лет, никогда не станет таким, как североамериканцы. Коммунисты, служившие рядом, на кораблях, очень серьезно внушали ему: «Трудись на благо народа, Карлос. Помни о великой революционной истории Мексики. Борись за то, чтобы однажды все богатства мира, все средства производства были справедливо распределены между людьми». Они говорили красиво и гладко, но в свою веру обратить его не сумели.

Разговоры о мексиканской революции и в самом деле звучали торжественно, однако в Санта-Марта двое из трех младенцев умирали вскоре после рождения, а когда вырученные за продажу урожая сахарного тростника деньги были потрачены, деревенские мужчины слонялись без дела и еще туже затягивали веревки, служившие поясами.