Н. Коротеев - Мир приключений 1974

Ночные звонки в квартире следователя Митина хотя раздавались не так уж часто, но Нина Степановна на всякий случай, перед тем как ложиться спать, всегда накрывала телефон подушкой: в соседней комнате спала трехлетняя Маринка.

Сергей Петрович, еще не совсем проснувшийся, одевался при свете крохотной лампочки-ночника. Вечером он засиделся за шахматами со своим другом Владыкиным, спать лег поздно, и поэтому голова сейчас у него была тяжелой. Взбодрить его могла лишь чашка крепкого кофе. Жена это знала, и сразу, как только разбудила мужа и передала ему телефонную трубку, пошла на кухню колдовать с кофейником.

Сергей Петрович после разговора с Поздняковым еще с минуту посидел в постели, питаясь собрать неясные, разбегающиеся мысли, и вдруг почувствовал, как у него стало портиться настроение. В это время в спальню заглянула Нина Степановна.

— Кофе готов, — сказала она.

Сергей Петрович пошарил ногами по коврику, нашел шлепанцы и побрел в ванную.

После холодной воды он окончательно пришел в себя. Только глаза еще продолжало резать от яркого света. Он вытерся махровым полотенцем и недовольно поморщился, увидев в зеркало свое помятое после сна лицо с утиным носом, впалыми щеками и высокими залысинами. Оно показалось ему удручающе унылым. Седеющие волосы на висках топорщились, как у клоуна. Чувствуя, как с каждой минутой настроение все больше портится, он тщательно пригладил щеточкой влажные волосы и подумал, что сейчас, пожалуй, наступил тот самый момент, когда следует прибегнуть к психотерапии.

Он принял перед зеркалом стойку боксера, сделал несколько быстрых нырков, как бы уходя от перчаток воображаемого противника, и, улучив момент, когда тот открылся, молниеносно ударил сам. Удар получился великолепный! Сергей Петрович посмотрел на кафельный пол, где должен был лежать в нокауте противник, и тут же опасливо оглянулся на дверь: со стороны он выглядел бы, конечно, нелепо — немолодой солидный человек с брюшком и в подтяжках пританцовывает и размахивает кулаками в ванной. Но психотерапия тем не менее подействовала: на кухню он вышел, совсем забыв о плохом настроении. Причину его он так и не понял.

Жена в длинном ситцевом халате хлопотала у стола.

— Две ложки? — спросил он, заглянув в чашку.

— Две, две, успокойся. Ведь знаешь, что крепкий кофе тебе вредно… Что там стряслось?

— Во всяком случае, ничего хорошего, — поморщился он. — Ночной грабеж. Шофер такси ограбил пассажирку, ударил молотком. Нет, нет, есть ничего не буду!

— Будешь! — Нина Степановна подвинула ему тарелку с сыром, нарезанным ломтиками, и масло. — Нельзя на голодный желудок. Неизвестно, когда еще вернешься. Курить будешь непрерывно, я же тебя знаю.

— На какой голодный? Ведь мы же недавно ужинали. Вот кофе выпью, пока машина не пришла.

Любая другая жена, услышав от мужа про ночной грабеж, стала бы расспрашивать о подробностях, тем более что жертвой оказалась женщина. И это было бы естественно: все необычное, страшное и жуткое невольно привлекает людей контрастностью с их повседневной жизнью, не столь уж насыщенной яркими событиями.

А Нину Степановну больше беспокоило то, что муж не выспался, отказывается от еды, будет много курить натощак и что его ждет трудная бессонная ночь. Известие о каком-то грабеже ее не тронуло. За долгие годы она слышала от мужа столько сложных, запутанных, а порой и кровавых историй, что удивить ее чем-либо было трудно.

Сергей Петрович думал о другом: о том, что надо немедленно осмотреть место происшествия и даст ли что-либо существенное этот осмотр, были ли свидетели грабежа и запомнила ли пострадавшая хотя бы приметы шофера.

В коридоре раздался короткий звонок.

— Это за мной. Ладно уж, заверни пару бутербродов, там перекушу.

Он вышел в коридор, открыл входную дверь и увидел на лестничной площадке фигуру милицейского шофера Лукова. Тот, по солдатской привычке, щелкнул каблуками и вежливо козырнул:

— Вы готовы, Сергей Петрович? Здравствуйте! Машина внизу.

— Здравствуйте, товарищ Луков. Заходите, пожалуйста. — Спасибо, я у машины подожду.

— Я сейчас, только плащ возьму.

Сергей Петрович заглянул в комнату дочери. Девочка спала, уткнув нос в подушку и прижимая к себе замусоленную матерчатую собаку с оторванной лапой. Он осторожно повернул девочку на спину и потихоньку вышел.

Коричневая «Волга», мягко покачиваясь на выбоинах, быстро неслась по пустынной набережной.

— Ну не дурак ли: вздумал женщину грабить! Ведь поймаем, как миленького поймаем, я так считаю, Сергей Петрович. А вы? — не глядя на следователя, начал разговор Луков.

Но тому не хотелось говорить. Он протяжно зевнул и сказал ворчливым тоном:

— И почему это всегда ночами грабят? Выспаться не дадут.

Он вдруг понял причину своего недавнего плохого настроения. Помогли ему в этом слова шофера. «Ну не дурак ли: вздумал женщину грабить!» Луков прав: конечно, дурак! «Вот в чем дело, вот почему я был так недоволен, — подумал Митин, вспомнив свое раздражение после телефонного разговора с Поздняковым. — Только-только ухватился за ниточку с этими кожаными пальто в комиссионных магазинах — и на тебе! Дурак таксист не придумал ничего другого, как бить пассажирку молотком… Фу! И теперь из-за него, хочешь не хочешь, придется прервать на какое-то время работу на кожевенной фабрике. Как некстати вклинилось это ограбление. Возись теперь с дураком!»

Митин никогда и никому об этом не говорил, но он не любил дела, подобные тому, на которое сейчас ехал. В глубине души он считал себя человеком аналитического склада ума и отдавал поэтому предпочтение тем случаям, где приходилось ломать голову, когда логические умозаключения вдруг опровергались неожиданными обстоятельствами и построенную версию надо было доказывать вновь, вопреки, казалось бы, упрямым фактам. Он испытывал гордость и чувство глубокого удовлетворения, когда подозреваемый, несмотря на железное алиби, под напором собранных улик и доказательств все же бывал вынужден признать себя виновным.

Но запутанные и интересные случаи в практике следовательской работы встречаются относительно редко, поэтому Митину чаще приходилось заниматься мелкими кражами, подлогами, жульничеством и другими преступлениями, не представлявшими большой сложности.

Правда, недавно ему повезло: вскрылось дело о крупном хищении на кожевенной фабрике. Все началось с мелкого случая. Какой-то гражданин в комиссионном магазине уронил газетный сверток. Бумага на полу развернулась, в ней лежала нераскроенная выделанная кожа — коричневый хром. Случайно оказавшийся в магазине милиционер заинтересовался, откуда у гражданина хром — ведь в свободной продаже его нет. Тот сказал, что якобы купил его у незнакомого на вокзале. Но милиционер все же пригласил его в отделение. По дороге гражданин попытался незаметно выбросить из кармана какие-то скомканные бумажки. Они оказались квитанциями разных комиссионных магазинов, куда были сданы кожаные пальто и куртки, сшитые из коричневого хрома. И колесо завертелось. Митин быстро нашел владельцев квитанций — их было девять, давших самые разные объяснения. Но экспертиза установила, что все пальто и куртки сшиты из сырья одной из подмосковных фабрик. Митин нагрянул туда, но, как и следовало ожидать, на фабрике о хищении и не подозревали. Больше того: учет поступающего сырья и выход готовой продукции были поставлены хорошо, на складах полный порядок, в бухгалтерии тоже.