Алексей Калугин - Два шага до горизонта

Если бы обоз выехал, как планировалось, рано утром, то еще засветло достиг бы Тиграта. Теперь же предстояло либо двигаться всю ночь без остановки, либо с наступлением темноты разбить временный лагерь где-нибудь у обочины.

Судебный вершитель Меллении начал даже подумывать о том, чтобы отложить отправку обоза на день, однако нанесший ему неожиданный визит преподобный Сирх осторожно высказал предположение, что проблемы с расковавшимися чеклаками и сломавшейся повозкой возникли, возможно, не сами собой. Вполне вероятно, сказал преподобный, что эти действия были совершены кем-то из сообщников вольных специально с целью задержать отправку арестанта. В таком случае можно ожидать, что вольные этой же ночью попытаются напасть на тюрьму, чтобы освободить своего сообщника. Мистелий Глат про себя подумал, что с таким же успехом вольные могут напасть и на обоз, но на словах согласился с Сирхом. Ему не терпелось скинуть с себя тяжкую ношу ответственности за опасного преступника, переложив ее на плечи бан-шалея, отвечающего за безопасность обоза во время всего пути следования.

Командующий конвоем бан-шалей был явно недоволен таким решением судебного вершителя, однако изменить что-либо было не в его власти. Он только бросил ненавидящий взгляд на шалея, доставившего ему от Мистелия Глата письменное предписание, и что было сил хлестнул плеткой чеклака, на котором сидел. Возмущенный такой вопиющей несправедливостью чеклак захрапел и взвился на дыбы. Однако крепкая рука опытного всадника мгновенно урезонила его.

Обоз, состоящий из восьми крытых повозок, загруженных главным образом ценными товарами, собранными налоговой службой и подлежащими отправке в метрополию, тронулся в путь.

Выбравшись за пределы города, повозки выстроились в линию и покатили быстрее. Застоявшиеся без дела чеклаки проворно отбивали копытами свой обычный ритм в дорожной пыли. Шалеи, ехавшие верхом по краям дороги, расслабленно покачивались в седлах. Бан-шалей, понимая, что добраться до Тиграта засветло им все равно не удастся, не особенно усердствовал, подгоняя возниц.

Большинство солдат, спасаясь от палящих лучей солнца, по примеру йеритов, накинули на головы белые платки с длинными концами. В городе за такое нарушение формы можно было получить строгое взыскание от командира. Но здесь, среди камней и чахлых деревьев, бан-шалей смотрел на вольности своих подчиненных сквозь пальцы.

Он и сам прекрасно понимал, что с кожаным шлемом на голове по жаре долго не попутешествуешь. Да, честно признаться, вся военная форма шалеев мало подходила для нестерпимой духоты и жары, царящих в Йере едва ли не круглый год. Гражданские служащие, прибывающие в Йер из Кахима, сразу же облачались в одежду, подобную той, которую носили богатые йериты. А вот шалеи были вынуждены таскать на себе свои тяжелые, не пропускающие воздух кожаные доспехи, защищенные нашитыми поверх них металлическими пластинами. Что ж, жаловаться не приходилось, – за это им и платили.

Больше всего шалеи радовались в Йере периоду дождей, когда вода низвергалась с неба сплошным потоком, превращая дороги в непролазные топи. На улицу лучше было и вовсе не высовываться, потому что на расстоянии вытянутой руки невозможно было ничего разглядеть. На месяц, пока шел кажущийся нескончаемым ливень, жизнь в Йере замирала. Даже вольные не беспокоили имперских подданных. Шалеям оставалось только сидеть в казармах, пить вино, играть в треугольники, да время от времени поглядывать в окно, чтобы убедиться, что ливень пока еще не превратился во всемирный потоп.

Миновав окружающую Меллению каменистую равнину, обоз, не сворачивая с основной дороги, углубился в лес.

Повозка с клеткой, в которой находился Граис, ехала четвертой от начала колонны. Матерчатый полог, делавший ее неотличимой от остальных, одновременно укрывал Граиса от жары и солнца. Двое шалеев, наблюдавших за пленником, сидели в конце повозки. Настроенные вполне благодушно, они делились с арестантом припасенной водой, а один из них даже попытался заговорить с Граисом. Солдата интересовало, каким образом Граису с сообщниками удалось сбежать из столичной тюрьмы. Граис отвечать отказался, сославшись на то, что план побега принадлежал не ему, а сам он так перепугался, что толком ничего и не помнит.

– А в Меллению зачем пришел? – спросил шалей. – Знал ведь, наверное, что здесь тебя могут схватить?

– Мы не выбираем свой Путь, а следуем тем, который указывает нам Поднебесный, – ответил на это Граис.

– Не пойму я этих йеритов с их Поднебесным, – обратился шалей к своему напарнику. – Какой толк в боге, который все решает за тебя? Вот я, например, обращаюсь к богам только в том случае, когда мне требуется помощь в каком-то конкретном деле. Да и то особенно на нее не рассчитываю. Как будто у богов нет других дел, как только следить за тем, чем мы здесь, на земле, занимаемся.

– Все Пути, ведущие к Поднебесному, были начертаны еще до сотворения мира, – сказал Граис. – Рождаясь, мы оказываемся в начале того или иного Пути, и наша задача – сделать его как можно прямее и короче.

– Это что же, выходит, вы стремитесь поскорее помереть? – удивился шалей.

– Смерть – это еще не конец Пути, – возразил ему Граис.

– Нет, здесь ты меня своими учеными штучками не проведешь, – хитро улыбнувшись, погрозил Граису пальцем шалей. – Умер – значит, все! Слышал я рассказы о мертвецах, встающих из могил, да только сам ни одного не видел. И не знаю никого, кто видел бы такое собственными глазами. А за свою жизнь мертвецов я повидал немало.

– Да и почему-то никто не торопится умереть, – поддержал его другой шалей.

– Я говорю не о теле человека, которое, по сути своей, всего лишь бренная оболочка, – сказал Граис, – а о заключенном в ней бессмертном духе.

– Ну, если говорить о бессмертии, то я предпочел бы вечное существование в своем собственном теле, – улыбнулся шалей. – Дух, как мне кажется, имеет некоторые существенные недостатки.

– Например?

– Например, он не может насладиться стаканчиком доброго вина. Кроме того, будучи бесплотным, дух не сумеет обнять и прижать к себе приглянувшуюся ему красотку.

– Ты судишь о способностях и недостатках духа с точки зрения чисто человеческих потребностей, – возразил Граис.

– Естественно, – кивнул шалей. – Ведь я – человек.

– Дух испытывает наслаждения совершенно иного рода, нежели человек.

– Возможно, – не стал спорить шалей. – Но мне нравится мое нынешнее телесное существование. А что там будет после смерти – никому неизвестно. Поэтому лучше туда не спешить.

– Никто и не говорит о том, что нужно стремиться к смерти, – сказал Граис. – Но не надо и бояться ее.