Артем Абрамов - Чаша ярости: Мой престол - Небо

Но тут - кстати или некстати - возник Иешуа. Мессия. А ведь он ни разу пока сам не назвал себя Иисусом Христом, ни словом не обмолвился о Втором Пришествии. Он вообще никак себя не называл: Иешуа - и все. Имя совпало - мало ли. А уж коли журналисты не стеснялись в именах и эпитетах - это их работа. Иешуа ничто не подтверждал и никого не опровергал. Слишком мало он видел и сделал в чужом времени, чтобы официально претендовать на какие-либо титул, сан, звание, даже если они по праву ему принадлежат. О том только он точно знает. А для всех остальных есть лишь одно имя - Иешуа. Кому что оно скажет - Бог тому в помощь.

Говорило, правда, многим. Многие не сомневались ни на миг и лишь ждали от него не просто знака - Знака с прописной буквы, чтобы, отбросив колебания, во всеуслышание объявить долгожданное: Христос с нами.. Будет им Знак - Крис легко устроил так, что он с Иешуа, монах Григорий и еще эта рыжая женщина-француженка по имени Мари, появившаяся в Гондэре вместе с Учителем, были вписаны в бортовые листы двух военных вертолетов, на одном из которых летел в город Дыре-Дауа заместитель командующего Эфиопской армией - с инспекцией. Толстяк из "Greenpeace" действовал самостоятельно и присоединился к ним только в зале ожидания. Он настолько был занят собой и своей "великой миссией" борьбы с излишками цивилизации, что не узнал Иешуа. А может, газет не читал...

Армейские подразделения принимали в аэропорту Дыре-Дауа то, что почему-то звалось гуманитарной помощью, грузили на бортовые машины и сопровождали на север и юг от города - в городки и деревни районов Данакиль и Огаден, пораженные засухой. Капля в море, всерьез, повторим, считал Крис, но он же и понимал, что и капля - Божий дар в час несчастья.

– Разве Божий?

Крис вздрогнул.

Учитель смотрел на него без улыбки, жестко. Ждал ответа.

– Что вы имеете в виду? - растерянно спросил Крис, оттягивая ответ пытаясь понять: вслух он, что ли, произнес помысленное...

– Зачем ты назвал гуманитарную помощь даром Божьим? Люди и только люди прислали ее...

– Но сказано в Писании: "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменений и ни тени перемены"... - невольно оглянулся на монаха Григория: тот не слышал, дремал, свесив голову на грудь.

– Эка ты!.. - восхитился Иешуа. - Как же вас славно учат быть демагогами!.. Соборное послание Иакова, если не ошибаюсь? Знать бы, какого Иакова из мною знаемых - сколько их явилось на мои поминки... Но я принял твой аргумент в виде цитаты и возвращаю свою - из Матфея. Матфей якобы цитирует Иисуса, обращающегося к людям - подчеркиваю: к людям! - в дни Второго Пришествия: "Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня..." Заметь: люди накормили, напоили, одели Сына Человеческого, по утверждению его самого, люди, а вовсе не Господь. Так с чего бы Господу изменять своим правилам? Он не делает того, что может не делать... - остановил рвущегося что-то ответить Криса. - Не трудись, мальчик. И в Новом Завете, и - особенно! - в последующих писаниях отцов и сынов Церкви легко найти доказательство любому утверждению. Эта поливариантность в итоге и создала немыслимое множество конфессий и, как вы их называете, сект. Вот и твое любимое монофиситство тоже... С чего вы взяли, что природа Христа однозначно божественная? Он же был рожден земной женщиной, да и сам называл себя Сыном Человеческим, а не Божьим, так что давай признаем за ним хотя бы двойственную природу. Хотя что-то мне подсказывает, будто он был избранником Божьим, а сын и избранник - это, Крис, понятия разные, разные... И еще. Что имел в виду Иаков, когда утверждал, будто у Бога "нет изменений и ни тени перемены"? Такое ощущение, что сказано это ради красного словца, что в тот момент бедный Иаков начисто забыл Закон, то есть Ветхий Завет, Тору. "Господь царь навеки, навсегда", как сказано в псалме Давидовом. Но неменяющийся Бог, Бог-константа - это, знаете ли, катахреза. Мир, Им созданный, непрестанно изменчив и мно голик - Его же волею, а сам Создатель, выходит, - камень недвижный? Попахивает богохульством. Инквизицию бы сюда, и немедля!

– Это же слова Апостола! - с веселым ужасом воскликнул Крис, преотлично понимая, что написанное - написано всего лишь человеком и глупо делать из написанного - незыблемое. Тем более что мир и вправду изменчив - вместе со всеми старыми и новыми догмами.

– Сожалею, - сказал Иешуа, - не знаком с ним.

Это оказалось мощным аргументом. Крис увял. Спросил лишь:

– А как вы узнали, о чем я подумал?

– Молча, - туманно объяснил Иешуа, но ведь не соврал - именно объяснил, если разобраться.

Крис разобраться не мог, а Иешуа счел, что сейчас не время и не место заниматься образованием потенциального ученика и помощника.

– Вертолеты прилетели, - к месту сообщила Мари, потянулась, выгнулась, и Крис невольно сглотнул слюну.

Безусловный рефлекс. Академик Павлов.

А в зал ожидания строевым шагом вторгся чернокожий гигант военный в полевой выцветшей форме с полковничьими, петлицами, поискал кого-то глазами, не нашел искомого, потому что зычно спросил на амхарском:

– Кто тут в Дыре-Дауа? Должно быть пятеро...

– Пятеро и есть, полковник, - ответил Крис тоже на амхарском и вольно перевел спутникам: - Это за нами.

Провожающих не было. Еще четверо из свиты Иешуа, прилетевшие с ним из Каира, - Иешуа пользовался самолетом, а не искусством телетранспортировки, не хотел прежде срока множить список чудес, - и не попавшие в бортовые списки (ну не всемогущ Крис!), добирались в Дыре-Дауа самостоятельно: это воды в стране не хватало катастрофически, а с авиационным керосином напряга не было, самолеты летали по расписанию.

Полковник шел по летному полю рядом с Иешуа, косил на спутника, явно мучился.

Иешуа не стал испытывать его терпение.

– Я - тот самый, полковник. Не сомневайтесь.

Полковник, не снижая темпа, хитрым образом умудрялся идти строго по курсу и одновременно не сводить глаз с Иешуа.

– Позвольте спросить...

– Позволяю, - улыбнулся Иешуа. Но, опередив, сам задал вопрос: - Наверно, вы знаете этот аэропорт, как свое жилище?

Тоже своего рода паранормальное свойство: маршруты по аэродрому заложены в башку полковника на подсознательном уровне. Рефлекс. Не исключено - того же академика Павлова.

– Лучше! - гаркнул полковник, не сводя глаз с Иешуа, и вдруг снизил тон: А вы вправду можете творить чудеса? Лечить, воскрешать...

– Если это чудеса, то могу, - грустно вздохнул Иешуа.

Реакция полковника ничем не отличалась от реакции современников Иешуа, две тысячи лет ничего не изменили в менталитете человека разумного, доброго, но все еще не вечного. Как, впрочем, и четыре тысячелетия развития интеллекта до рождения Иешуа не изменили...