НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 5 (1966)

…«Интересно, что делает сейчас Иван Фомич в отделе кадров? - пришла в растревоженную воспоминаниями голову мысль. - Наверное, исподволь ведет дело к тому, чтобы меня не взяли… Ну и пускай! Мне и в цирке неплохо. И зарплата высокая…» Но стало обидно. -Задумались? - спросил Иван Фомич. - Приказ уже на машинке. Так что можете приносить трудовую книжку. - Спасибо, - смутился Михаил. - Ну, за что тут благодарить! К Урманцеву заходили? Нет? Тогда идите сейчас. Евгений Осипович хотел, чтобы вы сразу же начали думать над его заданием. «Оказывается, он очень милый человек, - решил Михаил, выходя из кабинета Орта. - А я бог весть что надумал… Или у меня успел развиться какой-то комплекс неполноценности?» Сейчас он впервые поверил, что будет работать в этом большом теоретическом институте. До сих пор, из чувства самосохранения, он смотрел на это как на мыльный пузырь, который вот-вот лопнет. В нем поднялось радостное волнение, и чтобы как-то выразить нахлынувшее чувство, он быстро-быстро пошел по коридору и, что-то напевая, взлетел по лестнице на третий этаж. Но тревога не проходила. Она затаилась глубоко-глубоко и мешала безмятежно ощутить неожиданную радость…

…Урманцев встретил его приветливо, но сдержанно-деловито. Достал стопку белой бумаги и стал объяснять задание. - Вы знакомы с современными представлениями о структуре вакуума как некоего средоточия виртуальных частиц? - Очень отдаленно. Кое-что читал о творящем поле и довольно смутно представляю себе осциллирующий вакуум. - Для начала этого вполне достаточно… Так вот: мы хотим получить максимально чистый вакуум… - На меня ложится криостатирование объема? - Не перебивайте меня… Евгений Осипович хочет осуществить в таком вакууме мощный энергетический разряд… Он рассчитывает, что после этого свойства вакуума существенно изменятся. Понимаете? - Вакуум перестанет быть вакуумом за счет эквивалентности энергии и массы? - Дело не только в этом… Точнее, совсем не в этом. Вопрос стоит гораздо шире: о дуализме пространства-времени и массы. Это вам что-нибудь говорит? - Н-нет… Честно говоря, нет. - Не беда. Не все сразу. Пока от вас требуется только экспериментальное искусство и дьявольское хитроумие… Нужно убить сразу двух зайцев или поймать двух коней, хотя, если верить пословицам, это порочные методики… Вообще, поскольку глубокое охлаждение вакуумной камеры превращает ее в сверхпроводник, интересно попытаться использовать парение магнита для регулировки. Это дает жесткую взаимосвязь параметров тока сверхпроводника, объема камеры и напряженности конденсатора. Понимаете? - Нет. - Простите… Я-то уже над этим думал и формулировки у меня отштамповались… Смысл же ясен только посвященным… Просто камера будет представлять собой конденсатор. Одна обкладка - сверхпроводник, другая - магнит, пустота - диэлектрик. Отсюда напряженность есть функция объема, то есть по сути пространства. - Ясно! Понял!! Вот это да! - Мне тоже это кажется интересным… Помните у Киплинга? «Пора подаваться в свою стаю». Михаилу стало так хорошо, как давно уже не было. Даже чуть-чуть щекотало ноздри. Он с трудом заставил себя следить за нитью рассуждений Урманцева. Радость искала выхода и мешала сосредоточиться. - Как у вас прошел разговор с Иваном Фомичом? - неожиданно спросил Урманцев. - Разговор? Ничего… прошел. А что? Урманцев ничего не ответил. Михаил почувствовал себя уже не так радостно и безмятежно. Но был не в состоянии анализировать причину внезапного спада настроения. Чтобы преодолеть какую-то беспокойную внутреннюю паузу, он поспешил задать вопрос: - До какой температуры придется охлаждать камеру? - Одна тысячная градуса Кельвина. - Ух ты! Урманцев улыбнулся и как-то снисходительно и вместе с тем весело посмотрел на Михаила. И это было совсем не обидно, а скорее хорошо, по-свойски. - Та-ак… - протянул Урманцев. - Ну, да ладно, продолжим наши игры. Чертить вы, конечно, умеете? - Умею. - Вот и набросайте эскиз. Думайте, коллега, думайте, как говорил мой учитель Мандельштам. Кстати, имейте в виду, что полученное вами задание не сложнее, чем то, которое Рентген дал при первом знакомстве Абраму Федоровичу Иоффе. Но и не проще, - после недолгой паузы сказал Урманцев. - И это должно страшно льстить нам обоим. Усекли? - Усек! - улыбнулся Михаил. - Тогда вам повезло. - Да, здорово повезло, что я встретил Орта и вас! - Ну, в этом-то вы ошибаетесь! И вообще, вы мне кажетесь закоренелым индетерминистом. Что у вас было в институте по философии? Четыре? Очевидно, к вам были слишком снисходительны. Учтите раз и навсегда, молодой человек, Орт лишь ускоряет правильно текущие процессы, но никогда их не инициирует. Вы все равно пришли бы в настоящую науку… Вопрос только во времени, то есть мы не можем с достаточной вероятностью судить об очередности событий А и В, где А - время вашего первого соприкосновения с настоящим делом, а В - время вашего исчезновения как биологического объекта. Они рассмеялись. - Нет, кроме шуток! Орт в людях не ошибается. - Но он же меня совсем не знал! Он просто искал… создателя этого злополучного циркового номера! - Правильно. Он видел отлично сработанный эксперимент и захотел заполучить экспериментатора к себе в фирму. - А может, я склочник? Пьяница? Или… вообще подлец? Я, помню, хотел пойти к одному доктору в ассистенты, так он прежде чем дать окончательный ответ, обзвонил всех, кто имел со мной дело… - И не взял. - Не взял. - Были блестящие аттестации? - Нет. Хотел взять, но не смог. - А!.. Ну, у Орта так не бывает! И вообще людей он подбирает только по деловым качествам, все остальные свойства проявляются потом… К сожалению! Имейте в виду, юноша, у Орта великая душа, но он беззащитен против сволочей. Он теряется в их присутствии. Но хороших людей лелеет и в обиду никому не дает. Будьте хорошим человеком, и у вас будет великолепный шеф и отличный друг. Вы ведь хороший человек, Подольский! - Урманцев без тени улыбки смотрел прямо в глаза. - Кажется, хороший, - чуть помедлив, серьезно ответил Михаил. - Ну, сами себе мы всегда кажемся хорошими. - Нет, не всегда. Я иногда очень мучаюсь, когда чувствую себя нехорошим. - Отличный аргумент! Главное, очень последовательный и безукоризненно скоррелированный с вашей первой тезой, где утверждается, что вы хороший. - Единство и борьба противоположностей, - улыбнулся Михаил. Ему нравился Урманцев, и он не обижался, когда ловил в его словах оттенок насмешливого превосходства. - Ну, ладно. Пусть внутренние противоположности раздирают ваше единство, но над заданием подумайте. Приходите сюда в следующий вторник. Часов в десять. Вас примет Евгений Осипович. Он сейчас дома добивает свою монографию. Надеется закончить к понедельнику. Я думаю, что так оно и будет. Посему до вторника. Подольский с нетерпением ждал очередного разговора с Ортом, но этой встрече не суждено было состояться. Евгений Осипович Орт умер в субботу вечером. Подольский узнал об этом только во вторник, когда пришел в институт.