Гарри Гаррисон - Пропавший лайнер

Внезапный стук в дверь привлек их внимание. Стучали не в их каюте, а в соседнем «суперлюксе». И стук этот шел из динамиков магнитофона. Инстинктивно они наклонились ближе, чтобы не пропустить ни слова.

– Сержант, открой дверь, – слабым голосом приказал Стресснер. Он выпил джина и застонал. Неужели этот корабль никогда не перестанет качать? Ему едва удавалось подавлять морскую болезнь с помощью драмамина и джина. Это помогало, но очень уж негативно отражалось на пищеварении.

Один за другим вошли главные действующие лица. Завершающее совещание началось.

Доктор Вилгус прибыл первым, с чемоданчиком, в котором лежали бриллианты, и телохранителем Клаусом, которому надлежало следить за их сохранностью. За ним вошел адмирал Маркес, они столкнулись в коридоре. Аурелия Ортикела появилась несколькими минутами позже. Одна.

– Где Хвоста? – Вилгус недовольно нахмурился. Совещание должно начаться в назначенный час.

Аурелия окинула его холодным взглядом, выдержала долгую паузу.

– Мистер Хвоста плохо себя чувствует. Он очень сожалеет, но не может присутствовать на совещании.

– Что? – взорвался Вилгус. – Скажите этой толстой чешской свинье, что я хочу видеть его здесь, слышите? Немедленно!

В улыбке Аурелии не было ни грана тепла.

– А почему бы вам самому не сказать ему об этом, доктор Вилгус? В последний раз, когда я разговаривала с толстым чехом, его выворачивало наизнанку. Морская болезнь. Mareado. Как там на немецком? Seekrank. Он даже не открыл мне дверь. Прокричал, что умирает и я должна уйти и оставить его в покое.

– Мне он нужен здесь, немедленно, даже если придется тащить его волоком.

– У меня есть предложение, – вмешался адмирал Маркес. – Страдающий морской болезнью Хвоста нам ник чему. Но у меня в каюте находится мой личный врач, доктор Люсера. У него есть все необходимые средства для излечения морской болезни. Он лечит не только таблетками, но и инъекциями. Помогает. Я это знаю по себе.

– Дельная мысль, адмирал, – оживился Стресснер. – Я бы не возражал, чтобы он сделал такую инъекцию и мне. Доктор говорит на английском?

– Разумеется, нет.

– Тогда мой помощник, майор де Лайглесия, пойдет с ним и будет переводить. Майор, сначала позвоните стюарду, чтобы он открыл дверь своим ключом. – Голос его стал жестче. – И возьмите сержанта Прадеру, на случай, что Хвосту придется нести. Потому что его место здесь. Совещание должно начаться.

Аурелия Ортикела хотела пойти с двумя мужчинами, но Вилгус схватил ее за руку и удержал в комнате.

– Вы останетесь здесь. – И отвернулся, проигнорировав ее полный холодной ярости взгляд.

Доктор Люсера, маленький, важный толстячок, вышагивал по коридору следом за майором де Лайглесия, расправив плечи и выставив вперед черную бородку. Сержант Прадера замыкал колонну, широкоплечий, плотный, в непривычном для него гражданском костюме. Стюард, предупрежденный де Лайглесией, ждал у двери каюты с ключом наготове.

– После вашего звонка я связался с госпиталем, сэр. У них просто эпидемия случаев морской болезни. Оба врача и даже три медицинские сестры заняты.

– Я знаю, сам говорил с ними, – легко солгал де Лайглесия. – К счастью, у нас есть врач, который согласился нам помочь. А теперь, будьте так любезны.

Стюард открыл дверь, и его передернуло от ударившего в нос запаха блевотины.

– Тяжелый там запах, сэр. Я вас оставляю. Захлопните, пожалуйста, дверь, когда будете уходить. Замок закрывается автоматически.

Задернутые шторы практически не пропускали света, поэтому де Лайглесия нащупал на стене выключатель, нажал на него. Им открылось малоприятное зрелище. Валяющиеся повсюду одежда, полотенца, лужи блевотины. Хвоста распростерся на кровати. В пижаме, замаранной все той же блевотиной. Чуть повернул голову в их направлении. Лицо его посерело, на лбу блестели капли пота.

– Я умираю... оставьте меня... – едва слышно простонал он. – Nemocny... bolezny...

Доктор Люсера, лавируя между дурно пахнущими лужами, добрался до кровати, взялся за пухлое запястье, сосчитал пульс. Надул губы, покивал, потом приподнял веки, чтобы взглянуть на налитые кровью глаза.

– Он придет в норму, как только мы сможем взять под контроль рвотный рефлекс, введем в организм достаточно жидкости и сделаем инъекцию морфия, чтобы нейтрализовать боль и улучшить самочувствие. – Доктора не тревожило, что у пациента могла развиться наркотическая зависимость. Он ставил перед собой одну цель: излечить от конкретной болезни. – Помогите мне, сержант. Переверните его и освободите от этих грязных тряпок.

Сержант, которому в свое время приходилось и таскать трупы, и помогать пьяным товарищам добираться до казармы, воспринял просьбу доктора как само собой разумеющееся. Снял пиджак, закатал рукава рубашки и принялся за работу. А вот лицо де Лайглесии стремительно меняло цвет, становилось серым, как у чеха. Ранее он не поддавался морской болезни, но вонючая атмосфера каюты Хвосты стала последней каплей, и он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Я пойду доложить... остальным, что тут происходит. Вернусь и помогу вам.

Он открыл дверь и убежал, не дожидаясь ответа. Сначала метнулся на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Потом поспешил в «суперлюкс» Стресснера, в надежде, что к его возвращению Хвосту приведут в порядок.

Обнаженное тело чеха напоминало бледного, раздувшегося кита. Ягодицы вздымались, как горы. Живот выпирал с обеих сторон. Сержант протер кожу влажными полотенцами, брезгливо морщась: никогда он не видел более отвратительного мужчины.

– Очень уж он толстый, доктор, – вырвалось у него. Люсера кивнул, проткнув иглой одноразового шприца резиновую пробку маленького пузырька.

– Полагаю, его артерии так же забиты жиром, как и его задница.

– Я готов спорить, если ему вставить в зад фитиль и поджечь, он будет гореть год.

Доктор улыбнулся, как и все медики, он ценил хорошую, грубую шутку, а потом глубоко всадил иглу в колышущуюся желеобразную плоть. Хвоста застонал, задрожал, жир заколыхался еще сильнее. Зазвонил телефон.

– Снимите трубку, – попросил Люсера, нажимая на поршень шприца. – Я занят.

Сержант вытер руки о полотенце, взял трубку.

– Каюта сеньора Хвосты, говорит сержант Прадера. Ему ответил мужской голос, тоже на испанском.

– Говорит Леандро Диас. Последний раз мы встречались в баре «Тампико», а вашу сестру звали Мария. Отвечайте так, словно я говорю по-английски.

– Извините, я не понимаю английского.

– Нам помогают тупамарос, и мы близко. Мы собираемся захватить бриллианты. Никто стрелять в вас не будет. Вы поможете нам, когда начнется бой?

– Да. Я знаю, что вы говорите по-английски, но, к сожалению, не понимаю ни слова.