Гарри Гаррисон - Молот и крест

Прежде всего, проснувшись утром, они обнаружили, что стражники попросту дезертировали, может, виня их в поражении, а может, просто не желая больше терпеть ядовитый язык Альфгара и неожиданные взрывы ярости епископа. Они забрали деньги, еду и лошадей. Бредя по полям к ближайшей церкви, Даниэль утверждал, что его епископский сан даст им возможность получить лошадей и продовольствие. Но до церкви они так и не дошли. В беспокойное время крестьяне оставили свои дома на лето и устроили в лесу временные убежища. Деревенский священник признал статус Даниэля и сумел уговорить своих прихожан не убивать пару бродяг, Даниэлю даже оставили епископское кольцо, крест и позолоченную верхушку посоха. Все остальное, включая оружие и наручные серебряные браслеты Альфгара, отобрали. И после этого три ночи подряд беглецы проводили на сырой земле, замерзшие и испуганные.

Но Альфгар, подобно своему сводному брату и врагу Шефу, вырос на болотах. Он умел делать ловушки из ивовых прутьев для угрей, мог поймать рыбу на заколку от одежды, прикрепленную к длинной палке. Беглецы постепенно переставали надеяться на спасение и учились рассчитывать только на свои силы. На пятый день Альфгар украл две лошади из плохо охраняемой конюшни, а также нож и полное блох одеяло пастуха. После этого дела пошли лучше. Но настроение беглецов не улучшилось.

У брода через Ли они услышали новость о высадке франкской армии. Новость рассказал торговец, проявивший уважение при виде креста и кольца Даниэля. Услышанное изменило их планы.

– Церковь не оставляет своих слуг, – провозгласил Даниэль, глаза его покраснели от гнева и усталости. – Я знал, что удар обрушится. Не знал только, когда и где. Теперь, к вящей славе Господней, набожный король Карл пришел восстановить веру. Мы пойдем к нему и сделаем свое сообщение – сообщим о том, кого он должен наказать: язычников, еретиков, слабых в вере. И тогда злой Путь и бесчестный принц Альфред поймут, что жернова Господни мелют медленно, но до последнего зерна.

– Куда же мы пойдем? – спросил Альфгар, не желая подчиняться епископу, но в то же время желая побыстрее оказаться на стороне победителей, которые помогут ему отомстить. Отомстить этому грабителю, похитителю невест, тому, кто сначала украл его женщину, потом отнял у него округ, а потом опять украл ту же женщину. Ежедневно он вспоминал об этом десятки раз, каждый раз с дрожью стыда; вспоминал, как проснулся с пучком розог в руках, вспоминал, как смотрели на него любопытные: И ты ничего не слышал? Он забрал твою женщину? Связал твоего отца, заткнул ему рот, а тебя просто оставил лежать? И ты не проснулся?

– Франкский флот пересек Узкое море и причалил в Кенте, – ответил Даниэль. – Недалеко от епархии святого Августина в Кентербери. Они стоят лагерем в местечке под названием Гастингс.

Глядя на стены Кентербери – база в Гастингсе оставлена для шестидневного набега, – Карл Лысый, король франков, сидел верхом и ждал, когда процессия, вышедшая из открытых ворот, достигнет его. Он знал, что это. Во главе он видел священные хоругви, поющих монахов, качающиеся курильницы. За ними в кресле-носилках седовласая фигура в пурпуре и белом, качается высокая митра: конечно, это архиепископ Кентерберийский, примат Англии. Впрочем, вспомнил Карл, в его лагере в Гастингсе остался Вульфхир, архиепископ Йоркский; он, вероятно, оспорит полномочия этого архиепископа. Надо было привезти его с собой и посмотреть, как дерутся эти два старых дурака.

– Как его зовут? – спросил он у своего констебля Годфруа, сидящего верхом рядом с ним.

Годфруа – подобно королю, он удобно сидел в глубоком седле, с высоко поднятой лукой, ноги упираются в стальные стремена – поднял глаза к небу. – Геолнот. Архиепископ Канварбайри. Боже, что за язык!

Наконец процессия достигла цели, гимны стихли. Носильщики опустили кресло, старик выбрался из него и посмотрел на грозную фигуру перед собой – на металлического человека, верхом на покрытой металлом лошади. На горизонте поднимался дым горящих деревень. Старик заговорил.

Немного погодя король поднял железную перчатку, повернулся к папскому легату Альфонсо Ломбардскому, епископу без епархии – пока.

– Что он говорит?

Легат пожал плечами.

– Понятия не имею. Он как будто говорит по-английски.

– Попробуй поговорить с ним на латыни.

Легат заговорил легко и бегло, на латинском языке Рима – конечно, он говорил на латинском, как его на современный лад переделали обитатели этого древнего города. Геолнот, изучавший латынь по книгам, слушал, ничего не понимая.

– Не говори мне, что он и латинского не знает.

Легат снова пожал плечами, не обращая внимания на попытку Геолнота ответить.

– Английская церковь. Мы не знали, что дела здесь обстоят так плохо. Священники и епископы. Их одеяния не канонические. Литургии устарели. Священники молятся по-английски, потому что не знают латинского. Они имели даже безрассудство перевести Божье слово на свою варварскую речь. А их святые! Как можно почитать такое имя, как Виллиброрд? Гинхельм? Даже Фрайдсвайд! Мне кажется, когда я сделаю доклад его святейшеству, он всех их лишит сана.

– А потом?

– Это снова будет провинция, управляемая непосредственно из Рима. И доходы пойдут в Рим. Я говорю, конечно, о церковных доходах, плате за посвящение в сан, за крещение и погребение, за все священные обряды. А что касается самой земли – собственности мирских владельцев, – она принадлежит мирским правителям. И их слугам.

Король, легат и констебль обменялись взглядами, полными понимания и глубокого удовлетворения.

– Ну, хорошо, – сказал Карл. – Смотрите, кажется, седобородый нашел молодого священника, знающего немного по-латыни. Скажите ему, чего мы хотим.

Начал развертываться список требований: компенсация убытков, снабжение продовольствием, дань с каждого города за защиту от грабежей, заложники, рабочая сила, которая должна немедленно начать строить крепость для франков. Глаза Геолнота все шире раскрывались от ужаса.

– Но он обращается с нами, как с побежденными врагами, – запинаясь, сказал он священнику-переводчику. – Мы не враги. Его враги язычники. Ведь его призвали мой собрат из Йорка и достойный епископ Винчестера. Скажи королю, кто я такой. Скажи, что он ошибся.

Карл, уже собиравшийся повернуться к сотне ожидавших его вооруженных всадников, уловил тон голоса Геолнота, хотя не понял слов. Он не был необразованным человеком, как большинство обычных франкских аристократов. В юности он немного изучил латынь, читал рассказы Тита Ливия об истории Рима.

Улыбаясь, он извлек из ножен свой длинный обоюдоострый меч, поднял его, как торговые весы.