Евгений Гаркушев - Жребий

- Кусты - это хорошо, - заявил Чекунов. - Хоть какое-то прикрытие. В голом поле тяжелей бы пришлось.

- Да, там, где стоит палатка, предполагается проложить одну из линий обороны, - пояснил генерал.

Солнце опускалось за Волгу, из палаточного городка навстречу нашему автобусу выходили люди - ополченцы, которые прибыли сюда раньше нас, военные разных званий и родов войск, консультанты, одетые в гражданское.

- Полковник Сысоев! - представился мужчина в камуфляже с нашитыми на него тряпичными зелеными звездочками. - Будем вместе бить персов. Ротмистр Волков? Хорунжий Чекунов? Рядовой Иванов?

- Так точно, - подтвердили мы.

- Располагайтесь. Крайняя палатка свободна, биотуалет за холмиком - вон та синяя будка, кухня в желтой палатке, душ рядом.

Действительно, в лагере соорудили душ - поставили на металлических опорах вместительную, на пару кубометров, емкость с краном. Никакого брезента или занавесок, «кабинка» открыта со всех сторон. Наверное, женщин среди консультантов нет, стесняться некого. Походная обстановка, простые нравы.

Уже через полчаса мы знали всех товарищей.

Два молодых сержанта, Семен Томилин и Лев Кузнецов, отслужили в армии недавно. На этом их сходство заканчивалось - Томилин был низеньким черноволосым крепышом, Кузнецов, напротив, высоким и худым. Служил он во флоте, на теплоходе, курсирующем по Волге, помощником капитана. Томилин исполнял обязанности мастера на каком-то заводе в Царицыне.

Григорий Старостин, поручик, полный мужчина лет сорока, владел большим участком земли, который сдавал в аренду, то есть, говоря по-старому, был помещиком. В свободное время, которого у него хватало, писал стихи - об этом мы узнали от других ополченцев. По армейской специальности он был сапером - хорошая специальность, если нам разрешат ставить мины.

Егор Пальцев, терский казак, в папахе и с густыми усами, сразу нашел общий язык с Чекуновым. Правда, общение их время от времени прерывалось дружеской перепалкой на тему: терские или донские казаки отважнее. За Дон говорила богатая история, у Терека был недавний опыт стычек с горскими народами.

Светловолосый Роман Калинин из Астрахани, лейтенант, менеджер среднего звена, был полноват. Что отличает многих резервистов - это быстрая потеря формы. Я и сам не слишком худ, в армии нагрузки были такими, что мускулы росли, а живот - нет. Сейчас питание не настолько сбалансировано, а бегать приходится меньше, кто бы что ни говорил про свою занятость на работе. Беготня беготне рознь.

Петр Гребенщиков и Матвей Семикопытов - рядовые. Один из деревни рядом с Царицыном, служит на машинно-тракторной станции; другой из Ставрополя, водитель автобуса. Несмотря на сложную русскую фамилию, выглядел Семикопытов как представитель какого-то горского народа: вьющиеся темные волосы, большой нос, черные глаза.

И наконец, Батыр Джальчинов - калмык. Возраст определить трудно, рядовой, чиновник из Элисты. Понятное дело, не худой. Должность как-то связана с сельским хозяйством. Танкист, водитель-механик. Только танка у нас, как это ни печально, нет. И персы нам свой вряд ли одолжат.

Мы свободно перемещались по лагерю, заглядывали друг к другу «на огонек». Меня удивил сержант Кузнецов, при тусклом свете аккумуляторной лампы читавший толстую книгу в мягкой обложке.

- Заядлый книгочей? - спросил я. - Или пытаетесь отвлечься?

- Не слишком заядлый. Но обидно будет книгу не дочитать, не узнать, чем закончится. Интересная.

- О Петре Великом? - поинтересовался я, присмотревшись к обложке и узнав портрет императора.

- Не совсем… Но Петр там упоминается. Точнее, последствия его действий. В этом романе автор предположил, что Петр, реформируя государство, не запретил огнестрельное оружие для внутреннего употребления и не ввел нынешний дуэльный кодекс. Из-за этого Россия постоянно подтачивалась предательством, некомпетентностью, преступными действиями власть имущих. Чиновники и граждане стали гораздо трусливее и подлее, дворянство не в полной мере оправдало возлагаемые на него императором надежды. Люди занимали чужое положение в обществе, самых достойных убивали, а подлецы, напротив, оставались жить. Роман называется «Пуля - дура».

- Беллетристика чистой воды, - улыбнулся я. - Если бы не петровские реформы, нас бы и Наполеон победил, и турки шапками закидали… Да и вообще, мы бы даже к Балтийскому морю не вышли, Азов не взяли… А главное, Россия не стала бы передовой державой, за которой больше двух веков гонится весь мир. Вспомните, сколько изобретений, сколько новых технологий мы преподнесли человечеству. И все начинается там, в Петровских реформах.

- В общем, да, император провел реформы, правда, не все. Создал дворянство. Только оставил в употреблении пистолеты, а шпаги постепенно выходили из моды. И это действовало на россиян разлагающе. С Наполеоном мы справились, хоть и с трудом, а вот японцы выиграли войну в начале этого века, захватили Корею, Сахалин и Владивосток.

- То есть мы оказались отрезанными от Гавайских островов и Аляски? Добираться туда приходилось через Чукотку?

- Не знаю. О Гавайях в этой книге вообще нет ни слова, а Аляску продали американцам при Александре II.

Я засмеялся.

- Ну, это уж как-то чересчур.

- Да и Константинополь так и остался турецким… Правда, к России присоединили Грузию, Армению и даже страны Закавказья, но вряд ли это пошло стране на пользу…

- Не читайте таких страшных книг перед боем, сержант, - посоветовал я. - Деморализует. Впрочем, дело ваше.

- Нет, я все же почитаю…

Оставив Кузнецова, я пошел в оружейную палатку. Помимо стрелкового оружия здесь были и всякие полезные штуки: осветительные ракеты, два прибора ночного видения - больше нам не полагалось по пресловутому «регламенту боя», - каски, фляжки для воды, медицинские комплекты, одеяла и обмундирование… Я подобрал себе гимнастерку защитного цвета, брюки, сапоги. Воевать в джинсах - неправильно. Генералы вручили мне новые погоны - четыре маленькие звезды на камуфляжном поле. Их еще предстояло пришить…

На кухне всем наливали чай, кофе и даже, в умеренных дозах, красное вино - для снятия стресса и улучшения пищеварения. Еды было не просто вдоволь - чрезмерно много. Тушенка, сгущенное молоко, бисквиты, шоколад, консервированные фрукты и овощи, даже черная икра в переносном холодильнике - Астрахань рядом, осетров выбили не всех. Армия заботилась о нас. С голоду мы не умрем.

Когда наступили сумерки, завели дизель-генератор, и над лагерем загорелось несколько мощных фонарей. Из штабной палатки вынесли телевизор - в новостях рассказывали о предстоящем бое. Комментарии политиков были разными, но в целом - сдержанными. Осуждать действия генштаба, пока мы не проиграли, рано; восхищаться ими, даже если об этом журналистов сильно просили, пока мы не выиграли, не стоит. Легко потерять репутацию… Никаких картинок с места событий, никаких сведений об ополченцах - любую информацию может использовать противник.