Журнал Если 2009

Более мелкие и не обладавшие естественной защитой гайры избрали иную тактику. Они нападали на кувшинку со всех сторон, принося в жертву одного из членов стаи. Пока кувшинка поглощала его, остальные жадно рвали листья побегов. Пожалуй, самый безопасный способ кормежки использовали тритоны. Они подбирались к кувшинке под землей, прокапывая норы и оставаясь незамеченными для сенсоров. Потом выскакивали оттуда и тут же скрывались с добычей в пасти, прежде чем хищник успевал отреагировать на нападение.

До того, как солнце окончательно скрылось за линией горизонта, они сумели успешно атаковать еще четыре кувшинки. Теперь, как обещал Лео, и Зейгеру оставалось только верить ему на слово – листьев должно было хватить на переход. Сейчас они сидели в низком кустарнике в сотне шагов от того места, где начиналась тропа в Пропасть, пробитая копытами и лапами животных. Лео с охотниками готовили повязки – мелко крошили ножами собранные листья, заворачивая сочную массу в ткань. Зейгер собрался помогать, но Лео отклонил помощь, приказав ему наблюдать за окрестностями. Это было самое опасное время суток. Именно в это время сюда, к Пропасти, сбегались на кормежку хищники со всего Плато. Через некоторое время повязки были готовы и розданы каждому, однако пускаться в путь Лео не торопился.

– Чего мы ждем? – негромко спросил Зейгер.

– Мы ждем, когда появятся свиньи, – ответил Лео.

Ответ Зейгеру ничего не разъяснял, но он сдержал свое любопытство и не стал больше задавать вопросов.

Ночи на Тюряге бывают по-настоящему темными только зимними месяцами, когда оба спутника планеты лишь ненадолго показываются из-за линии горизонта. Теперь же их молочный свет щедро заливал пространство, отбрасывая от деревьев двойные тени.

Первыми пришли тритоны. Полутораметровые неторопливые создания, которым некого было бояться на Плато, кроме кувшинок и людей. Ядовитая слизь, покрывавшая их гладкую узорчатую кожу, надежно защищала от шакалов, стервятников и горных ящеров. Стая числом около двадцати особей прошуршала толстыми, отвислыми животами по траве возле укрытия людей, направляясь к огромной кувшинке, чьи молодые побеги сладко покачивались вокруг центрального корня. Животные немедленно начали зарываться в землю, отбрасывая комья почвы мощными передними лапами. Щупальца кувшинки нервно сплетались и расплетались, жало быстрыми короткими тычками ощупывало пространство. Кувшинка ощущала непосредственную близость пищи, не имея возможности до нее дотянуться, и это приводило полуживотное-полурастение в состояние сильнейшего возбуждения.

Из леса на поляну бесшумно выскочили четыре шакала. Хищники были голодны, но эта добыча была им не по зубам. Они осторожно обошли стороной копошащихся тритонов, и лишь один – самый молодой и неопытный – приблизился к ним слишком близко. Наказание последовало немедленно. Плоский, толстый хвост тритона задрался, из анального отверстия в морду шакала ударила жгучая струя. Завизжав от боли, зверь покатился по земле, вскочил и прыгнул, полностью потеряв ориентацию, под навес широких верхних листьев кувшинки. Последовал мгновенный бросок щупалец, свистнуло ядовитое жало. Шакал в последний раз дернулся, замер и щупальца неторопливо потащили добычу к раскрывшейся глотке.

Три других шакала постояли немного, потом развернулись и скрылись в лесу.

Со стороны Пропасти раздался тяжелый мерный топот: на кормежку поднималось стадо свиней.

– Вот они идут, – негромко сказал Лео, и в голосе его Зейгер услышал странные теплые нотки. – Оставайся с мальчиком здесь, пока я не скажу, что делать.

Неторопливые бронированные чудища разбрелись по поляне, захватывая широкими пастями охапки травы. Недовольно фыркающие тритоны торопливо освобождали пространство.

Лео вышел из кустов и сделал несколько медленных шагов.

– Мета! – позвал он. – Мета!

Ближайшая свинья шумно втянула ноздрями воздух и приблизилась к Лео.

– Мета хорошая, – Лео протянул руку и погладил животное по морде. – Зейгер! Выходи вместе с Оле. Не бойся ничего. Только медленно и без резких движений.

При появлении незнакомого человека, свинья напряглась и угрожающе хрюкнула.

– Все хорошо, Мета, все в порядке, – приговаривал Лео, успокаивая животное.

А затем произошло то, чего Зейгер никак не мог ожидать. Свинья медленно подогнула сначала передние колонны-ноги, потом задние и легла. Даже сейчас в холке она превосходила средний рост человека. Прижавшись к ее боку, Лео ухватился за края костяных щитков и одним плавным движением вспрыгнул на спину. Животное оставалось неподвижным, не выказывая никаких признаков беспокойства.

– Зейгер! – негромко позвал Лео. – Помоги мальчишке забраться ко мне. Ты поедешь вместе с Хади.

Ошеломленный Зейгер подтолкнул вперед слегка упирающегося Оле, подсадил его на спину спокойно ожидавшей свиньи и резко отпрянул, услышав за собой мощное дыхание. Рядом с ним еще одно животное точно также опускалось, в готовности принять седока.

– Не бойтесь, – прозвучал сверху голос Хади. – Тума добрая, послушная свинья. Залезайте!

Ухватив протянутую руку, Зейгер вскарабкался наверх и уселся за спиной Хади. Он увидел, что Сим тоже сидит на свинье, неторопливо шагающей к тропинке в Пропасть. Их с Хади свинья поднялась, развернулась с неуклюжей мощью и направилась следом. Лео замыкал их маленький караван. Сидеть на костяных пластинах, почти вплотную примыкающих к хребту животного, Зейгеру было не слишком удобно, их шершавая поверхность натирала бедра даже сквозь одежду, а когда свинья ускорила шаг на спуске, тряска стала почти мучительной. Зейгер обреченно подумал, что одними мозолями он не отделается. Смягчая толчки, он то упирался ладонями в наросты на броне, то хватался за плечи Хади, но особого облегчения это не приносило. В своих стараниях он потерял счет времени и пройденному расстоянию, и лишь когда животное остановилось, смог вернуться к восприятию окружающей действительности.

Свиньи смирно стояли на небольшой горизонтальной площадке кружком, голова к голове, терпеливо ожидая команд своих ведущих. Только теперь Зейгер ощутил, что запах Пропасти сделался резким, сильным, почти непереносимым.

– Пора надеть повязки, – услышал он голос Лео, вытащил из мешка и торопливо натянул на рот и нос влажную ткань. Едкий сок кувшинки ожег кожу. Зейгер почувствовал острый зуд. Словно миллион крохотных когтей вцепился в его лицо, царапал, терзал кожу, обнажая беззащитную плоть мышц. Если спутники Зейгера испытывали такие же ощущения, то по ним это было не слишком заметно. Только Оле несколько раз резко вскинул к лицу руки. Вскинул и опустил под насмешливым взором обернувшегося к нему Лео. Поэтому и Зейгер стойко терпел, а потом понял, что зуд уменьшается, проходит и, наконец, исчезает бесследно. Кожа под повязкой слегка онемела. Что бы ни произошло с его лицом в конечном итоге, наркотик кувшинки по крайней мере уберегал от болезненных ощущений.