Сообщество независимых авторов «Свободные люди» - Творчество Сталкеров (книга 3)

Как случилась эта ссора

И нелепая вражда?

Зла душа хранить не может,

Вижу твой тревожный взгляд.

Только как, скажи мне, Боже,

Повернуть обиду вспять?

Как сорвать раздора цепи?

Самолюбия рука

Крепко держит душу в склепе

Без засова, без замка!

Из под ног ушла дорога.

Зги, Не видно ничего!

Где теперь, в каком чертоге

Ключ от сердца твоего?

Ах, обиды, горечь слова!

Шаг неверный, только шаг!

И уже душа в оковах

И на дружбе крестный знак!

Твой путь земной окончен, мамочка.

Прости за все меня прости!

К твоей руке щекой прижалась я,

А ты пытаешься уйти.

Твоя рука совсем холодная,

А мне все кажется ты спишь.

А это воля-то Господняя

Ее никак не убежишь.

Мне голос был за год до этого:

"Умрет она, запомни май"

И я с тоскою неприметную

Молилась Господу: "Не дай!"

Не дай ей, Господи и Боже,

Тебя не знавши, потерять.

Продли ей дни и лето тоже,

Спаси мою больную мать.

Но май прошел и я забыла

Молиться, мама, о тебе,

Ушла молитвенная сила

И смерть явилась в сентябре.

Уже ты больше не вставала,

В последний собираясь путь.

О, как же я не понимала

Тех дней предбедственную суть?

Прости, прости меня, родная!

За сон, усталость, злую лень.

За ночь без сна, без одеяла,

За самый твой последний день!

Стоит твой гроб в безлюдном храме

Священник молится, кадит,

Твоя душа здесь рядом, мама,

Быть может у Креста стоит.

Владыко Господи, в успеньи

Даруй рабе Твоей покой,

Подай грехов ее прощенье

И со святыми упокой.

Вечная память,

Вечная память,

Вечная память.

Голос твой сиплый простужен,

О чем говоришь не слышу.

Ты просто мне очень нужен

Мне послано это свыше.

Ты рядом, но мы чужие

И быть не может иначе!

Рассорились, не простили.

Мне хочется плакать. Плачу.

Ушла, чтоб не видел слезы.

Молчащий! Жестокий! Любимый!

А в вазе засохли розы,

Склонили головки уныло.

Бессильна любовь! Бесправна!

Пред этой обидой взаимной.

На сердце тяжелым камнем

Легло дорогое имя.

Чужие, чужие лица

Меня обступили толпой.

Как это могло случиться

Мы стали чужими с тобой?

Чужая, чужая улыбка,

Чужие, чужие глаза.

Как больно за нашу ошибку,

Упала на сердце слеза.

Холодный июньский ветер

Трепал твои пряди волос

Ты самый далекий на свете!

Зачем же ты к сердцу прирос?

А в город твой

уже пришла весна,

овеяв ветром тёплым минареты.

И я в преддверии её

ещё жива,

бесперестанно ломая сигареты.

А в городе твоём

уж снега нет,

набухли почки

и мечты проснулись.

У нас туман

и гололёд,

и одиночество

ещё замёрзших улиц.

Такое трепетное чувство,

как капля крови на игле.

- Мне грустно,

Боже, как мне грустно,

что я всю жизнь

брожу во мгле.

Мне больно

от напрасных ожиданий,

от тех дорог,

которых не найду,

от глупых

и изношенных свиданий,

от слов любви,

не сказанных в бреду.

Такое трепетное чувство,

как слёзы,

что должны придти,

- мне грустно,

Боже, как мне грустно.

Мне эту боль не унести.

За погибшего сына

подниму я стакан

горькой водки

и выпью до дна,

и не только за сына,

но за тыщи других,

что оставила эта война.

Где покой ты нашел

- там уж нет ничего,

и надгробной плитой

тебе стала башня от танка.

За погибшего сына

Я пью своего,

Я не видела даже останков.

На Чеченских дорогах

Сколько этих могил,

На границах и в Карабахе.

Сколько тех, кто друзей

хоронил, хоронил,

кто терял их на вздохе, на взмахе…

Не имеет названья

тот несчастный аул,

где ты подорвался на мине.

Захлебнулась я в крике,

Когда ты рискнул

свою жизнь на победу выменять.

Не пришли еще письма,

а я уже знала –

просто так не ходил бы

во сне,

просто так я не слышала б:

- Мама, мама!

Ах, как холодно, милая, мне!

Да и что говорить,

подниму я стакан,

выпью залпом,

на землю пролью,

за Чечню, Карабах,

за проклятый Афган,

за детей, что ждут нас в раю!!!

Кормила я алма-атинских кошек,

А кошки нежно

Ластились ко мне.

Три чёрные загадочные кошки

Сидели чинно на столе.

Делила трапезу я с ними,

Они мне улыбались во весь рот

И лапами так важно умывались -

Таинственный и озорной народ.

Они мне ночью показали город,

Не тот - другой,

Какой не знаешь ты,

Когда их гонит

И осенний голод,

И замерзают все мечты.

Потом мы долго

не могли проститься.

Я обещала, что приеду к ним,

И грустные кошачьи лица

Растаяли у трапа,

Словно дым.

Не помню имени того солдата,

Мы шли с ним рядом

в последнем и решительном бою.

Когда же это было?

В 95-м,

На перевале, рядом Хоса-Юрт.

Он был зеленый,

Совсем еще мальчишка.

Как сумасшедший,

Бежал приказы выполнять,

А на привале с ним рядом

Была книжка,

Я все хотел название узнать.

И этот бой его был первый,

Когда полезли «духи» из-за скал.

Что началось –

И «верный» и «неверный»

Счет времени и жизням потерял.

Я упустил его из виду.

Не мудрено,

Калаш в руках горел,

Ну, а когда замолк последний выстрел.

Лежал он рядом и в небеса смотрел.

Я думал, ненароком, отдыхает,

Хотел толкнуть, сказать:

- Ты что, пацан?

А он раскинул руки,

Словно крылья аист,

И я увидел, сколько на нем ран.

И понял я, что безмятежность

По-детски безусого лица

Была его походом

в вечность,

Была началом

нашего конца.

Что потом было?

- только отступленья,

Приказ – сдавать позиции врагу,

И сотни жизней

- одной цепочки звенья,

Но взгляд того мальчишки

Забыть я не могу….

Ночь - тайная тигрица.

Не спится мне,

не спится.

Твой голос тихий снится

Быть может я царица,

что звали Нефертити?..

Я сжала твоё сердце

Железной хваткой страсти!

А знала ль Нефертити

Тебя, моё ненастье?

А знала ли царица,

Как целовал ты губы,

Как были твои ласки

И пламенны и грубы?

Быть может я царица,

что Клеопатрой звали?..