Артур Кларк - Солнечная буря

Мне сообщили, что щит будет виден невооруженным глазом даже с Марса. Мы воистину оставим свою метку в Солнечной системе.

Альварес улыбнулась.

Шиобэн вспомнила совещание со своей пестрой компанией в Королевском обществе с того момента, как в их разговор вмешался Аристотель.

В принципе, трудно было себе представить более простую идею. Когда солнце светит слишком жарко и ярко, вы раскрываете зонт. Следовательно, для защиты от солнечной бури можно было построить зонт в космосе – мощную завесу, достаточно большую для того, чтобы заслонить всю Землю. И в решающий день человечество благополучно укроется в тени искусственного затмения.

– Центр тяжести щита будет расположен в точке «эль один», – сказал Михаил. – Между Солнцем и Землей, на совместной орбите.

Тоби спросил:

– А что это за точка «эль один»?

– Первая точка Лагранжа в системе Земля – Солнце. Космическое тело, вращающееся между Землей и Солнцем – например, Венера – движется по своей орбите быстрее, чем Земля. Однако гравитационное поле Земли притягивает Венеру, хотя и значительно слабее, чем гравитационное поле Солнца. Разместите искусственный спутник намного ближе к Земле – на расстоянии, вчетверо превышающем расстояние до Луны, – и притяжение Земли станет таким сильным, что спутник будет тянуть назад к Земле, а вокруг Солнца он будет обращаться с той же скоростью, что и Земля.

Эта точка равновесия называется первой точкой Лагранжа, в честь французского математика восемнадцатого века, который первым обнаружил ее* [12]. На самом деле существует пять таких точек Лагранжа: три на линии Земля – Солнце, и еще две на собственной орбите Земли, в шестидесяти градусах от радиуса Земля – Солнце.

– Ага, – понимающе кивнул Тоби. – Земля и спутник осуществляют совместное вращение. Так, как будто и Земля, и спутник приклеены к огромной негнущейся стрелке часов, торчащей из Солнца.

– А я считала, что «эль один» – это точка неустойчивого равновесия, – протянула Шиобэн.

Заметив озадаченный взгляд Тоби, она добавила:

– Как будто футбольный мяч лежит не на равнине, а на вершине горы. Положение мяча стационарно, но он может покатиться и упасть в любую сторону.

– Верно, – отозвался Михаил. – Но мы уже размещали спутники в таких положениях. На самом деле точка Лагранжа может стать точкой орбиты – нужно только использовать небольшое количество топлива для того, чтобы удерживать стационарное положение. В этом деле накоплен приличный опыт. С точки зрения астронавтики нет никаких проблем.

Тоби поднял руку к потолочному светильнику, на пробу заслонил лицо ладонью.

– Простите за глупый вопрос, – сказал он, – но насколько велик будет этот щит?

Михаил вздохнул.

– Для простоты представим, что лучи Солнца, достигая Земли, параллельны. Тогда становится ясно, что нужна ширма такой же величины, как объект, который хочешь заслонить.

Тоби проговорил:

– Следовательно, щит должен быть диском с диаметром, по меньшей мере равным диаметру Земли. А это…

– Около тринадцати тысяч километров.

У Тоби от изумления раскрылся рот. И все же он упорно продолжал:

– Значит, мы говорим о диске с поперечником в тринадцать тысяч километров. Который будет построен в космосе. Где на сегодняшний день самой крупной конструкцией, построенной нами, является…

– Я так думаю, ею является Международная космическая станция, – подсказал Михаил. – Длина которой менее километра.

Тоби заметил:

– Неудивительно, что я ничего подобного нигде не обнаружил. Когда я проводил собственный поиск возможных решений, то исключил явно невозможные. А это и есть явно невозможное.

Он посмотрел на Шиобэн.

– Не так ли?

Безусловно, все так и было. Но все трое принялись барабанить по своим софт-скринам, чтобы выудить как можно больше информации.

Через некоторое время Тоби сообщил:

– Похожие исследования прежде проводились. Судя по всему, первым сходную идею высказал Герман Оберт* [13].

– Естественно, предполагается использование сверхтонких материалов, – высказался Михаил.

– Бытовая пластиковая упаковочная пленка, – заметила Шиобэн, – имеет толщину десять микрометров.

– И можно изготовить алюминиевую фольгу такой же толщины, – подхватил Михаил. – Но конечно, мы сможем сделать кое-что получше.

Тоби проговорил:

– Следовательно, при плотности на единицу поверхности, скажем, менее одного грамма на квадратный метр, и даже добавив кое-что на структурные компоненты, мы получим вес всей конструкции – всего-то несколько миллионов тонн.

Он запрокинул голову и вперил взор в потолок.

– Я сказал: «всего-то»?

Шиобэн вздохнула.

– У нас нет подъемного оборудования, которое могло бы даже за несколько лет поднять такое количество материала с Земли.

– Но нам не нужно поднимать его с Земли, – возразил Михаил. – Почему бы не построить всю конструкцию на Луне?

Тоби уставился на него.

– А вот это уж чистой воды безумие.

– Почему же? Мы на Луне уже производим стекло и обрабатываем металлы. И у нас тут небольшая сила притяжения, не забывайте. Один и тот же груз отправить в космос с Луны в двадцать два раза легче, чем с Земли. И в данное время мы уже строим масс-драйвер! Не вижу причин, почему не ускорить осуществление проекта «Праща». Мощность запуска у этой установки будет очень велика.

Они ввели оценочную мощность запуска «Пращи» в черновые расчеты, и сразу стало ясно, что если бы удалось выводить материалы для строительства щита в космос с Луны, экономия энергии стала бы колоссальной.

Пока никаких очевидных препятствий заметно не было. Шиобэн даже дышать боялась, чтобы не развеять чары. Они продолжали работать.

Но вот теперь, сидя рядом с матерью и дочерью и слушая, как президент Альварес рассказывает об этой абсурдной идее всему миру, Шиобэн испытывала иные чувства. Ею вдруг овладело беспокойство, она встала и подошла к окну.

Шел две тысячи тридцать седьмой год, близилось Рождество. На улице дети в рубашках с короткими рукавами играли в футбол. На рождественских открытках по-прежнему изображали Санта-Клауса, но снег и мороз остались ностальгическими мечтами из детства Шиобэн. В Англии уже больше десяти лет температура не опускалась ниже нуля нигде к югу от Северна до Трента. Шиобэн помнила последнее Рождество с отцом до его смерти, когда он ворчал насчет того, что пришлось стричь лужайку в канун Боксингдей* [14]. На памяти Шиобэн мир очень сильно изменился, им стали овладевать силы, которыми люди не в состоянии были управлять. И как только ей хватило дерзости даже допустить мысль о том, что она сумеет произвести еще более грандиозные перемены всего за несколько лет?