В мире фантастики и приключений. Выпуск 7. Тайна всех тайн. 1971 г.

У меня не было ни сил, ни желания читать дальше книгу, которая называлась "Чья-то жизнь". Во-первых, в ней описывалась не чья-то жизнь, а моя собственная, а, во-вторых, я как раз дочитал до того места, где от меня ушла моя жена, забрав картину Петрова-Водкина, чемодан, три скатерти, четыре полотенца и скрипку, на которой я так любил играть.

Я вырвал из книги те страницы, где описывался уход жены, и поднес к ним горящую спичку. Пепел я бросил в мусорную корзину и подбежал к окну.

Я подбежал к окну и увидел то, что я только что сжег. Страницы ожили. За окном я увидел Виктора и свою жену Клаву.

– Я ушла от тебя, - сказала Клава своим мелодичным голосом школьной учительницы.

– Когда? - спросил я.

– Это не так уж существенно, - сказала она. - Ведь я явилась к тебе из будущего вовсе не для того, чтобы напоминать тебе о прошлом.

– А для чего?

– Не знаю. Мне просто захотелось повидать тебя, поговорить с тобой.

– А почему ты ушла?

– Разочаровалась. И потом твое безобразное поведение в институте… Но не в этом дело. Я полюбила другого.

– Зачем же ты пришла? Зачем? Ведь это произойдет нескоро. Ты не имела права нарушать хронологию, изменять законам природы.

– Это все твой дядя. Он, тебе это известно, волшебник. Творит чудеса, утвержденные в какой-то комиссии. Забыла ее название. Он вызвал меня из будущего. И вот я пришла. Не думай, что это очень приятно - попадать в прошлое. А главное, не легко. У меня до сих пор болит голова и шумит в ушах. Я передвигалась со скоростью, превышающей скорость света.

– Такой скорости не существует, - сказал я. - Это доказал еще Эйнштейн.

– Твой дядя принципиально не согласен с Эйнштейном. Он волшебник. Я никогда не верила ни в чудеса, ни в волшебство, считая все это мраком. Но я стала жертвой какого-то ужасного эксперимента. Познакомься, это мой муж Виктор.

– Мы уже знакомы, - сказал я. - Хотя этого еще не произошло.

– Чего?

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– Но это произойдет.

– Я не хочу. Не желаю. Пойми меня.

Клава усмехнулась.

– Судьба, - сказала она. - Она сильнее наших желаний.

– А что ты теперь делаешь? По-прежнему преподаешь в школе?

– Не в той. Из той я ушла по причине плохого характера директора. Теперь я работаю в английской.

– А ты не вернешься ко мне?

– Нет. Мне нравится моя новая жизнь. Виктор очень любит меня. Он не мешает мне проверять детские тетрадки. Мы ходим не в кино, а в театр. А летом уезжаем загорать в Коктебель.

– Отлично, - сказал я. - Вы превосходно проводите время. Но для чего ты явилась сюда? И почему твой Виктор молчит, словно набрал полный рот воды?

– Виктору вставили искусственную челюсть. Потому он и молчит. Привыкает. Когда он освоится с протезом, он тоже тебе скажет несколько слов. Он работает в том же институте, где работал ты, пока тебя не отчислили.

– Разве меня отчислили?

– Пока еще нет, но со временем отчислят.

– Откуда ты это знаешь?

– Откуда? Я же из будущего. А твое отчисление из института для меня уже стало далеким прошлым, как и твоя защита докторской диссертации.

– Кстати, - перебил я Клаву, - как она прошла?

– Не спрашивай об этом. Я не хочу тебя огорчать. Тебе набросали черных шаров.

– За что?

– Сам знаешь. Твое поведение в институте. И потом все хорошо знали, что ты бездарность.

Виктор, молча привыкавший к вставной челюсти, кивнул. Я отвернулся, закрыл окно занавеской и ушел в глубь комнаты, к столу, где лежала книга с вырванными страницами.

Послышались чьи-то шаги, потом стук в дверь. В комнату вошел своей быстрой легкой походкой волшебник, мой дядя.

Он взглянул на стол, где лежала раскрытая книга, и лицо его стало огорченным.

– Это ты вырвал страницы? - спросил он строго.

– Я.

– Зачем? Это же варварство - портить не принадлежащую тебе книгу. И кроме того, это библиографическая редкость, уникум. Ее нет даже в Публичной библиотеке. Куда ты дел вырванные листы?

– Сжег. А пепел бросил в мусорную корзину. Я не хотел читать о том, как уходит от меня моя жена.

– Тебе не понравился стиль? - спросил дядя. - Он показался тебе слишком старомодным?

– Нет, стиль мне понравился. Все выглядит довольно правдиво и убедительно.

– Так почему же тебя разочаровали эти страницы?

– Я не хочу, чтобы от меня ушла моя жена. Я ее люблю. И мне хочется, чтобы она жила со мной, а не с каким-то Виктором, пришедшим неизвестно когда и откуда.

– Все равно тебе не следовало портить книгу и вырывать листы. Книга написана не для тебя одного и другим могла очень понравиться, особенно то место, где описан уход твоей жены. Ты поступил неэтично и поставил меня в неловкое положение. Книга принадлежит не мне. И я даже не знаю, что сказать ее владельцу.

– А кто ее владелец?

Дядя смутился и вытер лоб носовым платком.

– Кто владелец этой странной книги? - спросил я.

– Я не отвечу на этот вопрос, - сказал дядя тихо и сел на диван.

– Почему? Разве это государственная тайна?

– Нет. Но я дал слово этому человеку хранить молчание.

– А кто написал эту книгу? Имя автора почему-то не указано.

– Эту книгу, - сказал дядя, - написал Марк Твен, великий американский писатель.

– Марк Твен? - удивился я. - Он умер задолго до моего рождения, и откуда он мог знать мое прошлое и даже будущее?

– Угадал, - сказал дядя. - Обладал даром предвидения. Он был великий реалист.

– Но почему эта книга не вошла в собрание его сочинений?

– Не знаю, - ответил дядя. - Марк Твен был большой оригинал и, возможно, указал ее в своем завещании, запретив помещать ее в собрания своих сочинений и высказав пожелание, чтобы она была сначала издана на русском языке весьма ограниченным тиражом.

– Слишком все это невероятно, - сказал я.

– А то, что ты видел здесь, гостя у меня, разве вероятно?

– Это были чудеса, которые ты творил. Надеюсь, утвержденные чудеса, одобренные общественностью?

– Не было никаких чудес. Тебе все это показалось, настолько сильное впечатление произвела на тебя книга.

– А окно? - спросил я.

– За окном ничего не было и нет. Сад. Забор. Небо. Прачечная. Все необыкновенное было только в книге, которую ты читал. Если не веришь, посмотри в окно. Сам убедишься.

Я подошел к окну и посмотрел. За окном была будничная картина: серое небо, крыши домов, прачечная, из дверей которой выбивались клубы пара.

– Неужели такое сильное впечатление могла произвести книга?

– Да, - сказал дядя. - Это довольно сильная вещь. Ее написал Марк Твен, великий американский писатель. А он, как тебе известно, был реалист.