В мире фантастики и приключений. Выпуск 6. Вторжение в Персей. 1968 г.

– Трудновато, Эли. Ничего, не погибнем.

Лусин помогал идти Андре. Астр пошел к ним, с трудом отрывая ноги от грунта, он пошатывался, но уже не падал.

– Хорошо, я обяжу вас приказом и обращусь к вам с призывом - и все в одном предложении, - сказал я. - Предложение такое: пусть каждый выполнит и вынесет то, что выполню и вынесу я сам.

К нам неуклюже подпорхнул Орлан с телохранителями.

– Кто пойдет первым в колонне?

– Я пойду первым, - сказал я.

Мы двинулись в непонятную дорогу - цепочка головоглазов, окружившая кольцом колонну, Орлан с телохранителями внутри цепочки, за ними я, за мной другие пленники. Крылатые ящеры и авиетки с грузами завершали шествие. Орлан временами оборачивался, нетерпеливый крик «Скорей! Скорей!» подхлестывал нас, как плетью.

С тех пор прошло много лет, но крик этот - «Скорей!»- доносится ко мне не стертым голосом воспоминания, он возникает живой, властный, грубый, и я опять, как в те дни бесконечного пути к Станции, испытываю ярость и отчаяние. Тысячи новых событий и чувств нарождаются ежесекундно - старые живут вечно!

– Скорей! - кричал Орлан, увеличивая размах прыжков.

Я старался не глядеть на угнетающий блеск пустыни со свинцовыми скалами, вспучившимися на золотой подстилке. Вначале я поднимал вверх лицо, чтоб ориентироваться по Оранжевой, медленно катившейся по золотому небу, но небо было еще томительней, чем планета. Я шел, ощущая, что и стоять здесь тяжко, а двигаться десятикратно тяжелее, стокилограммовые тумбы ног почти не сгибались.

Петри открыл, что надо не ходить, а скользить, и вскоре все мы двигались, словно на лыжах. Но и скользя по гладкому металлу, мы не могли угнаться за неутомимо ползущими головоглазами - на них одних тяжесть не действовала - и за неуклюже скачущим Орланом.

– Скорей! - кричал он, и каждый выкрик сопровождался гравитационными оплеухами охраны.

Нас подгоняли бесцеремонно, свирепо, а когда мы огрызались, понукания усиливались. За моей спиной постепенно погасали звуки - стоны и ругательства людей, шелест крыльев ангелов, охи драконов и злой визг пегасов. Огромное, ожесточенное, ненавидящее молчание простиралось позади - мы презирали врагов молчанием, молчанием восставали против них. И как это ни странно, с течением времени идти становилось не труднее, а легче, мы втягивались в движение…

Зато когда Орлан скомандовал первый привал, все повалились, где шли. Всех моих сил хватило лишь на то, чтоб приплестись к Мери. Она хрипло дышала, глаза ее запали. Она прошептала:

– Эли, я держусь. Но Астру плохо.

Астр приблизился вместе с Трубом. Могучий ангел пытался нести Астра, но тот не разрешил Трубу даже поддерживать себя.

– Я вынесу все, что вынесешь ты, - прошептал Астр на мои упреки и бессильно опустился рядом с Мери.

Он был так измучен, что говорил, не открывая глаз. Губы его почернели, щеки ввалились. Астр переоценивал свои силы. Я строго сказал:

– Ты не только мой сын, но и член экипажа «Волопаса». Ты обязан подчиняться моим приказам. На следующем переходе примешь помощь Труба.

Все остальное время отдыха мы пролежали без движения и без разговоров, даже мыслями не обменивались.

В середине второго перехода закатилась Оранжевая.

Впоследствии мы часто наблюдали ее уход, и он перестал нас волновать, но в тот раз мрачная пышность заката нас потрясла.

Когда светило коснулось горизонта, в однотонно золотом небе вдруг забушевали краски. По небу, как побежалые цвета по раскаленному металлу, пронеслись все мыслимые тона. Из золотого оно стало слепяще оранжевым - звезда пропала на созданном ею фоне, - затем красным, темно-красным, зеленым и голубым, а под конец все проглотила сумрачная фиолетовость. И ни единой звезды не загорелось на менявшем краски, постепенно гаснувшем небе! Оно становилось черным, только черным, ни малейшая искорка не нарушила зловещей черноты.

И это было так удивительно и страшно, что, несмотря на истерзанность, мы возбужденно обменивались мыслями и словами.

– Ни луча наружу, ни луча к нам, полностью выпали из Вселенной! - воскликнул не то голосом, не то мыслью Ромеро. - Даже в древних преисподних было больше проходов в мир.

Петри интересовали другие вопросы.

– Что происходит во внешнем мире, когда мирок Оранжевой превращается вот в этакую «вещь в себе»? Как по-вашему, адмирал?

– Не знаю, - ответил я. Все мои душевные силы были сконцентрированы на том, чтоб не сбиться с шага. - Будем живы - узнаем.

В темноте разгорались перископы головоглазов.

Вскоре они одни освещали планету - цепочка сумрачных огней, то медленно усиливающихся, то тускнеющих, то повелительно вспыхивающих. Временами казалось, будто ветер раздувал и гасил факелы.

– Скорей! Скорей! - понукал голос Орлана.

Он назначил второй привал. Авиетки в припасами переползали от ряда к ряду, мы подкрепились. После еды снова раздалась команда:

– Собираться! Скорей!

Мы опять шли, обессиленные, по черной холодной планете, под черным холодным небом, освещенные, как раздуваемыми ветром факелами, неровным светом перископов, и нас подгонял яростный, как удар бича, окрик: «Скорей!»

Ночь длилась бесконечно, и какую-то часть ночи мы спали, а остальное время двигались, озаряемые призрачным сиянием перископов.

Утро застало нас на привале. Небо из черного стало фиолетовым, потом голубым и зеленым, краски на восходе менялись так же пышно, как на закате, а когда выкатилось небольшое, с апельсин, злое светило, все вверху снова стало однотонно золотым, все вокруг - до боли металлическим.

Астр лежал между мной и Мери. Я потряс его за плечо, он с усилием открыл глаза, попытался встать, но не сумел и опять закрыл глаза. Он посинел весь, уже не одним лицом, а грудью, руками, шеей. Он прошептал, и я скорее угадал, чем услышал:

– Мама, ты заразила планету жизнью?

Она поспешно сказала:

– Да, миленький. Пока ты спал, я привила жизнь планете.

Авиетка с припасами подошла к нам, я попытался покормить Астра, но он отказался от еды.

– Мы скоро потеряем сына, - сказал я Мери.

Я слышал свой голос словно со стороны - деревянный, безучастно-спокойный. Мери ничего не сказала. Все эти ночные часы она мужественно шла за мной, я не слышал от нее ни слова жалобы, ни стона, теперь же, при свете встающей жестокой звезды, видел, во что обошлась ей ночь. Если Астр посинел, то она была вся черная.

Я отозвал Ромеро. Мы несчастные существа, современные люди, сказал я. Мы победили болезни, нас опекают могущественнейшие машины. Но, лишенные механических помощников, мы беспомощны. В древности люди росли более цепкими к жизни. Вы один знаете древность. Вспомните какой-нибудь старинный рецепт спасения! Их было так много, восстанавливающих жизнь рецептов, - массажи, переливание крови, гипнотические внушения, какие-то штуки, называвшиеся лекарствами.