На суше и на море. Выпуск 31 (1991-92 г.)

Кстати, когда я сказал о диктофоне Прянишникову, тот безразлично махнул рукой: «микрофонной болезнью» он не страдает, так как помимо основной работы в Институте высшей нервной деятельности по совместительству преподает на вечернем факультете коммерческого института.

– Итак, прежде чем перейти к изложению моей теории, давайте выясним степень вашей подготовленности, - в строгой академической манере начал Борис Михайлович. - Что вы знаете о Гельмгольце?

– Крупнейший немецкий физик второй половины девятнадцатого века, математически обосновавший закон сохранения энергии, - с готовностью выложил я, уверенный, что попал в десятку. Не зря же все лето сидел над энциклопедией, готовясь к участию в телеигре «Что, где, когда?».

– Не только физик, но и психолог, физиолог, биофизик. У него есть фундаментальные работы по физиологии слуха и зрения. К тому же он первый измерил скорость распространения нервного импульса. Но дело не в этом. При всей своей гениальности Гельмгольц говорил, что никогда не поверит свидетельству всех членов научного королевского общества и даже самому себе в любом случае, связанном с возможностью передачи мысли от одного человека другому без помощи органов чувств или внешних аксессуаров, то есть технических средств. Собственно, тут он лишь повторил Аристотеля, утверждавшего, что в нашем мышлении не может быть ничего, чего бы не было до этого в чувственном восприятии. Согласны?

– Конечно, нет. Ведь помимо достоверно зафиксированных случаев спонтанной передачи мыслей поставлено достаточное число научных опытов, подтверждающих это.

Возможно, мое утверждение прозвучало излишне категорично, но мне не раз доводилось участвовать в дискуссиях об ЭСВ - экстрасенсорном восприятии, и аргументы его противников были хорошо знакомы.

– И правильно делаете, - подхватил Борис Михайлович, - Аристотель и Гельмгольц не знали того, что известно нынешней науке о физических полях и проникающей радиации. Какой вывод можно сделать из данных явлений?

– Существует особое биополе, и оно способно не только воздействовать на человека, но и передавать информацию, - повторил я общепринятую гипотезу, которой сторонники парапсихологии объясняют возможность восприятия без участия органов чувств и мысленного воздействия на физические явления, например телекинез.

– Не совсем так, хотя доля истины здесь есть. При взаимодействии живой материи тоже проявляются характерные признаки поля и проникающего излучения. Только их физическая природа абсолютно иная. Чтобы установить ее, нужно сначала разобраться, что собой представляет мысль и как функционирует наш мозг. Мы, к сожалению, больше знаем о спутниках Нептуна, чем об этой важнейшей проблеме. Некоторые ученые сводят процесс мышления к биотокам мозга. Кое-каких успехов при таком подходе добиться удалось. Например, специальные видеоочки для слепых различают простейшие геометрические формы и с помощью коротковолнового излучения передают информацию непосредственно в центр зрения в коре головного мозга.

Но это объяснение справедливо только для частного, упрощенного случая. - Прянишников энергично рубанул рукой воздух, как бы ставя восклицательный знак. - Вообще же подобно тому, как свет одновременно и квант и волна, так и мысль по своей природе двойственна. Это является ключом к пониманию всей проблемы.

Слова Прянишникова о единстве противоположностей заставили меня вздрогнуть. В этом было что-то мистическое. Неужели перед встречей с Борисом Михайловичем они не случайно приходили на ум? Может быть, я стал объектом передачи мыслей на расстоянии, хотя раньше никогда не замечал за собой никаких экстрасенсорных способностей в качестве рецепиента? Или все дело в индукторе, в силе его мысленного посыла?

– …Прежде всего нужно подчеркнуть, что процесс мышления носит квантовый характер, - вернул меня к действительности голос Прянишникова. - Догадку на сей счет впервые высказал создатель квантовой механики Нильс Бор. Но он не привел никаких доказательств в ее подтверждение. Между тем они, как говорится, лежат на поверхности. Главное - это нарушение мыслительного процесса при его самоконтроле. В отношении элементарных частиц существует принцип неопределенности. Он заключается в том, что слишком точное измерение неизбежно ведет к возмущению измеряемой системы, увеличивая тем самым разброс результатов измерения и уменьшая объективную информацию, которую оно дает…

Мой школьный курс физики остался в далеком прошлом. Поэтому я с повышенным вниманием следил за ходом рассуждений Бориса Михайловича, опасаясь упустить малейшую деталь. К счастью, ничего сверхспецифического в них не было, а логичная последовательность изложения делала его вполне доступным моему гуманитарному восприятию.

– …На практике, в нашей повседневной жизни, мы имеем подобный же эффект и в отношении мыслительного процесса. Предположим, человек думает и одновременно пытается проследить за своими мыслями. Так вот, чем старательнее он это делает, тем больше отвлекается от того главного, что обдумывает. И наоборот, глубокое и плодотворное проникновение мысли в предмет нельзя проследить во всех деталях. Очевиден лишь конечный результат мышления - умозаключение. Отсюда и проистекают так называемые озарения, когда решение трудной проблемы приходит внезапно, без логического обоснования. Подобное озарение соответствует квантовому скачку в физике элементарных частиц.

Пока все понятно? - вдруг озабоченно спросил Прянишников и явно обрадовался, услышав утвердительный ответ. - Тогда пойдем дальше…

Да, пока все было понятно, однако квантовая теория мышления оказалась не совсем тем, что я ожидал услышать от Прянишникова. Разгадками феноменов Джуны Давиташвили и Кулешовой, Кашпировского и Чумака, которые, исходя из сообщения в американском журнале, я надеялся получить, увы, пока и не пахло. Оставалось набраться терпения и выслушать импровизированную лекцию до конца. А потом учинить ученому мужу допрос с пристрастием.

Впрочем, до этого дело не дошло. У меня даже возникло подозрение, что Прянишников умеет не только внушать свои мысли, но и читать чужие. Во всяком случае не успел я подумать о моих несбывшихся надеждах, как Борис Михайлович прервался на полуслове:

– Я вижу ваш жребий на хмуром челе. Запомните ныне вы слово мое: искателю трудная слава, - шутливо продекламировал он и погрозил мне пальцем: - Боюсь, что вам предстоит выслушать не одну мою ученую проповедь, прежде чем вы получите ответы на все ваши вопросы. Многое мне и самому еще не до конца ясно. Будем искать ответы вместе. Согласны?