Алексей Калугин - Эпоха сдохла

– Что значит «президент»? – спросила Любаша, заглянув в ванную.

Услышав вопрос, я так и замер перед зеркалом – бритва в руке, правая щека густо намазана мыльной пеной.

– Как ты сказала? – переспросил я, только чтобы выиграть время.

Любаша всегда так – подкрадется сзади в самый неподходящий момент и огорошит неожиданным вопросом.

– Пре-зи-дент! – медленно, по слогам повторила Любаша.

Наклонив голову к плечу, я увидел в зеркале ее лицо – чуть вытянутое, с мягким подбородком, широкими, почти негритянскими губами, задорно вздернутым вверх носиком и большими серо-зелеными глазами, которые смотрели на мир со странным выражением не то вечного недоумения, не то хитрой насмешки; я, признаться, так до конца и не понял, что означает этот взгляд, хотя живем мы с Любашей вместе уже без малого пять лет. Причесаться Любаша не успела – ее светлые волосы были собраны в хвост.

– Ну так что? – подбоченясь, поторопила Любаша.

Слово было точно знакомым, но что оно означало, я, хоть убей, не мог вспомнить. Случается такое – вылетит из головы, и уже не поймаешь. Правда, обычно бывает наоборот – помнишь значение, само же слово вертится на языке, а как попытаешься его поймать – ускользает. Странное и, надо сказать, весьма неприятное ощущение.

– А сама не знаешь? – спросил я Любашу, делая вид, что собираюсь продолжить бриться.

– Не-а, – она мотнула головой. – Где-то слышала, но забыла.

Ага, у нее то же самое – уже хорошо!

– А в словаре смотрела?

– В словаре-е-е… – Любаша недовольно сморщила свой премиленький носик, как будто я ей сороконожку показал. – А сам сказать не можешь?

– Ни за что! – с шутовской решимостью ответствовал я.

– Ну и ладно! – с недовольным видом Любаша хлопнула дверью.

Отлично, можно спокойно добриться, подумал я. Но не тут-то было – дверь снова распахнулась.

– В каком словаре?

– Что?

– В каком словаре смотреть «президента»?

– Посмотри у Даля.

Дверь хлопнула – Любаша убежала выяснять у Даля, кто же такой президент. Я мог продолжить бриться.

Хотя с Далем я, пожалуй что, маху дал. Слово, хотя и знакомое, звучит совершенно не по-русски… «Президент»… На породу собак похоже, все равно как «сенбернар» или «спаниель»… Или на марку бытовой аппаратуры… Для презервативов название подходящее. Может, действительно…

В зеркале снова отразилась Любаша, на этот раз со словарем в руках.

– «Председатель, старший член совещательного места, управления», – зачитала она скороговоркой, после чего ее отражение посмотрело на меня недоуменным взглядом.

– Ну, вот видишь, – произнес я назидательным тоном. – У Даля можно выяснить значение любого слова.

– Я все равно ничего не поняла, – с недовольным видом Любаша захлопнула книгу. – При чем тут председатель?

Я обреченно вздохнул, быстро махнул бритвой по тем участкам, где еще оставалась пена, ополоснул лицо водой и вытер полотенцем.

– Идем, – я едва ли не силой вытолкнул Любашу из ванной. – За столом поговорим.

Любаша отправилась на кухню накрывать на стол, а я в комнату – одеваться.

Надев брюки и рубашку и прихватив словарь иностранных слов, я вышел на кухню.

Любаша обожала английскую кухню. Сегодня на завтрак у нас была яичница с беконом и кисель из ревеня. Значит, завтра – снова овсянка. И мне придется снова суетливо бегать по квартире, делая вид, что я страшно опаздываю, а потому могу, не садясь за стол, проглотить только одну ложку Любашиного кулинарного шедевра, чтобы потом заесть его хот-догом на улице.

Положив книгу на угол стола, я вооружился вилкой.

– Ну и где ты услышала это слово?

Пережаренная яичница неприятно хрустела на зубах. Хотелось запить, но не ревеневым же киселем.

– По телевизору. – Завтрак Любаша готовила только для меня, сама же, устроившись на табурете так, что полы коротенького халатика весьма соблазнительно расползались в стороны, грызла яблоко. – В новостях. Сегодня президент посетил кого-то или встретился с кем-то…

– Ага. – Я взял принесенный с собой словарь, наше нужную страницу. – Ну вот, теперь все ясно! «Президент – выборный глава государства в большинстве стран с республиканской формой правления».

– А у нас республиканская?

– А что, речь шла о нашем президенте?

– Ага, – кивнула Любаша и вгрызлась зубами в яблоко, здоровенное и желтое, как карликовая дыня.

– Ты уверена?

– Его показывали на фоне российского флага.

Неожиданный поворот темы – оказывается, у нас есть президент. Выходит, у нас республиканская форма правления?..

Ладно, попробуем подойти иначе; главное – не зацикливаться на неразрешимом вопросе.

Так, хорошо, допустим, у нас республиканское правление. Допустим, у нас даже есть президент. Вопрос – зачем он нам нужен?

Интересный вопрос…

– Ты чего не ешь?

– Что? – оторвавшись от размышлений, я растерянно посмотрел на Любашу.

– Остыло уже, наверное.

– Нет, нет, все нормально, – заверил я Любашу и принялся с ожесточением ковырять вилкой яичницу.

Надо же, у нас, оказывается, есть президент, которого даже по телевизору показывают, а мы – мы с Любашей – понятия не имеем, зачем он нужен.

– Постой-ка! – я кинул вилку на недоеденный завтрак и снова раскрыл словарь. – Тут сказано «выборный глава государства», – я многозначительно посмотрел на Любашу. – Выборный!

– Ну и что? – пожала она плечами.

– А кто его выбирал?

– Не знаю.

– Когда были выборы?

– Кажется, год назад.

– Точно?

Любаша задумчиво посмотрела на желтое пятно на потолке – последствие евроремонта соседей сверху.

– Я на выборы не ходила. Это точно.

– Выходит, президент нам не нужен? – сделал я напрашивающийся сам собой вывод.

– Получается, что так, – подумав, согласилась Любаша.

– Но он все же есть!

– Наверное, кому-то он нужен.

– Но мы забыли о нем! Понимаешь? – я даже подался вперед, так мне хотелось, чтобы Любаша меня поняла. – Это значит, что на нашу повседневную жизнь факт наличия или отсутствия президента никак не влияет!

– Понимаю, – Любаша глянула на настенные часы. – Зато очень значительное воздействие на нашу повседневную жизнь оказывает факт наличия или отсутствия денег.

– Это ты к чему? – не понял я.

– К тому, что ты на работу опаздываешь.

Я быстро наколол на вилку и проглотил оставшиеся два кусочка здорово подгоревшего с одной стороны, а с другой совершенно сырого бекона, глотнул вчерашнего чаю из забытой с вечера на столе кружки и побежал собираться.

По дороге на работу мне не давала покоя мысль о забытом президенте. Странная забывчивость не была связана с провалами в памяти – в этом я был уверен. Хотя бы потому, что мы с Любашей одновременно забыли значение одного и того же слова, и это трудно было списать на обычное совпадение. С запоздалой досадой я подумал о том, что нужно было включить телевизор – интересно, узнал бы я президента в лицо? Любаша, судя по всему, его не признала.