Айзек Азимов - Академия и Земля

Тревайз нахмурился.

– И это все?

– Нет, Советник, есть кое-что еще. Мне попались на глаза какие-то цифры, видимо, оставшиеся от вычислений курса корабля, которые могут, вероятно, представлять собой пространственные координаты. Если это так и есть – но дабы не уронить чести скептика, я вынужден повторить, что это может быть безнадежно далеко от правды, – то интуитивное чутье подсказывает мне, что это пространственные координаты трех космонитских планет. Одна из них может быть той самой, где побывал капитан и откуда он похитил женщину.

– Не может ли оказаться так, что вся история – выдумка, а координаты настоящие? – спросил Тревайз.

– Все может быть, – ответил Дениадор. – Я могу передать вам эти цифры, и вы вольны использовать их, как вам будет угодно, да вряд ли это вам что-то даст. Но у меня странное предчувствие, – улыбнулся старый скептик.

– Какое же? – поторопил его Тревайз.

– А вдруг какие-то координаты принадлежат Земле?

Ярко-оранжевое солнце Компореллона казалось на вид больше солнца Терминуса, но стояло ниже над горизонтом и не так сильно грело. Ветер на сей раз, к общей радости, слабый, коснулся щеки Тревайза ледяным дыханием.

Он дрожал, хотя был одет в пальто с электроподогревом – подарок Мицы Лайзалор, которая стояла рядом с ним.

– Ну хоть когда-нибудь бывает у вас тепло, Мица? – зябко поежился Тревайз.

Мица бросила рассеянный взгляд на небо. Высокая и пышнотелая, она была одета гораздо легче, чем Тревайз, но если и ощущала холод, то относилась к этому с полным безразличием.

– У нас прекрасное лето, – сказала она. – Не слишком долгое, но наши культурные растения адаптированы к здешнему климату. Сорта семян тщательно отбираются в ходе селекции и в результате быстро дают всходы и устойчивы к заморозкам. У наших домашних животных густой мех, и компореллонская шерсть, по всеобщему признанию, – лучшая в Галактике. Кроме того, на орбите вокруг Компореллона есть фермы, где выращиваются тропические фрукты. Мы даже экспортируем очень вкусные консервированные ананасы. Большинство людей, думающих, что Компореллон – холодная планета, об этом и не догадываются.

– Спасибо, Мица, что пришла проводить нас, и за то, что решила помочь нам. Однако ради моего собственного спокойствия я просто обязан спросить, не грозят ли тебе неприятности из-за этого?

– Нет! – она надменно покачала головой. – Никаких неприятностей. Во-первых, меня никто не спросит. Я распоряжаюсь транспортом. Это означает, что я единолично устанавливаю правила как для этого космопорта, так и для всех остальных; для орбитальных станций; для кораблей, что прибывают и улетают. Во всем этом премьер-министр полагается на меня и только рад оставаться в стороне от всех деталей. И даже если меня спросят, мне не требуется говорить ничего, кроме правды. Правительство только устроит мне овацию за то, что я не вернула этот корабль Академии. Народ поступит точно так же, если ему сообщат. А Академия не узнает ничего.

– Да, не спорю, ваше правительство было бы не прочь удержать корабль, не возвращая его Академии, но одобрит ли оно то, что ты позволила нам улететь на нем?

– Какой ты порядочный, Тревайз, – улыбнулась Лайзалор. – Так упорно сражался за свой корабль, а теперь, когда он у тебя, проявляешь трогательную заботу обо мне.

Она любовно потянулась к нему, но сумела сдержаться.

– Пусть только попробуют хоть слово сказать, – сказала она, вздернув подбородок. – Мне только и надо будет объяснить, что вы искали и продолжаете искать Старейшую, тогда они вздохнут с облегчением и скажут, что я правильно поступила, быстренько избавившись от всех вас и от вашего корабля. Ну, разве что начнут махать руками и гневно вопрошать, как это вам было позволено совершить посадку, хотя иного способа узнать, кто вы такие и чем занимаетесь, попросту не было.

– Значит, на самом деле боишься, что я самим своим присутствием мог навлечь и на тебя, и на всю планету беду?

– Конечно, – уверенно ответила Лайзалор. Затем немного смущенно добавила: – Ты уже принес мне горе; теперь, когда я узнала тебя, компореллонские мужчины будут казаться мне еще более никудышными. Я буду страдать от неутоленной страсти. «Тот-Кто-Карает» уже успел позаботиться об этом.

Тревайз помолчал и сказал:

– Конечно, я хочу, чтобы ты думала иначе, но не хочу, чтобы ты без нужды боялась чего-то. Пойми: мысль о том, что я принес тебе горе, – чистой воды суеверие.

– Тебе это скептик сказал?

– Я и без него это знал.

Лайзалор смахнула снег с густых бровей и ресниц и сказала:

– Конечно, есть такие, кто думает, что это суеверие. Но то, что Старейшая приносит беду, – это точно. Тому было много подтверждений, и все заумные доводы скептиков не могут затмить правду. – Она резко протянула Тревайзу руку: – Прощай, Голан. Ступай на корабль, к своим спутникам, пока не замерз.

– Прощай, Мица. Я надеюсь увидеть тебя, когда вернусь.

– Да, ты обещал вернуться, и я всеми силами хотела поверить, что так оно и будет. Я даже подумывала о том, не следует ли мне вылететь тебе навстречу, чтобы беда досталась мне одной, а не всей моей планете, но ты не вернешься, я знаю.

– Почему? Я обещаю! Не думай, что я сказал так только для того, чтобы обмануть и утешить тебя.

В это мгновение Тревайз был твердо уверен, что говорит чистую правду.

– Пусть так, мой милый, но тем, кто отправляется на поиски Старейшей, не суждено возвратиться куда бы то ни было. Я сердцем чувствую это.

Тревайза била дрожь, у него зуб на зуб не попадал. Как ему не хотелось, чтобы Мица подумала, что это от страха.

– Это тоже суеверие, – сказал он.

– И все-таки правда, – обреченно проговорила она.

Как приятно было снова очутиться в рубке «Далекой звезды» – тесноватой, похожей на тюремную камеру в безбрежном космосе, но такой знакомой, дружелюбной и теплой.

– Ну, наконец-то, – сказала Блисс. – А я гадала, долго ли еще ты простоишь там с Министершей.

– Там долго не простоишь, – ответил Тревайз. – Жутко холодно.

– А мне уже начало казаться, – усмехнулась Блисс, – что ты готов остаться с ней и отложить поиск Земли. Мне не хотелось как-либо вмешиваться в твое сознание, но я боялась за тебя: искушение, которому ты подвергся, словно захлестнуло меня.

– Ты не ошиблась. Мгновение, по крайней мере, я боролся с искушением. Министерша – восхитительная женщина, я таких раньше не встречал. А ты не помогла ли, случаем, мне в этой борьбе, Блисс?

– Я много раз говорила тебе, что я не имею права вмешиваться в твое сознание, Тревайз. Ты отбросил искушение, как мне кажется, из-за того, что у тебя есть четкое чувство долга.

– Нет, вряд ли. – Он криво усмехнулся. – Ничего такого возвышенного и благородного. Я выиграл битву с искушением по одной простой причине – было ужасно холодно, а еще меня подгоняла мысль о том, что останься я, Министерша быстренько угробила бы меня. Я не выдержал бы такого напора.