Александр Громов - Ватерлиния (сборник)

Дурацкий и никчемный механизм, не о чем с ним разговаривать.

В лес я вошел с большой опаской, держа наготове топорик. Сколько я ни искал, более серьезного оружия в вельботе не нашлось. Впрочем, съедят меня звери или не съедят – это еще вопрос, это мы еще посмотрим, зато, оставаясь наедине с Рыбой-Китом вплоть до прибытия спасателей, я наверняка сойду с ума. Это точно. Я шел и радовался. Крупных зверей мне не попадалось, следов их тоже, а несколько мелких зверьков, замеченных мною в траве, выглядели вполне миролюбиво. Планета была добра и благожелательна к людям. Она была спасательной в самом высоком смысле: она спасала меня от общества Рыбы-Кита!

И свершилось чудо: я вновь обрел способность думать! Я шел в глубину леса, перешагивая через выпирающие из-под земли корни, и мучительный шум в голове, не покидавший меня все последние дни, мало-помалу исчезал сам собой. Мои мысли текли легко и плавно, теперь я мог думать даже о Рыбе-Ките, не испытывая острой головной боли, и был счастлив. Безусловно, Рыба-Кит не был утонченным садистом, сознательно стремившимся довести меня до умоисступления, как не был он и глубоким знатоком предмета, о котором прожужжал мне все уши. А был он, если я правильно понял, просто новичком, ринувшимся в неведомую область, зажмуря глаза, и стремящимся в неофитском азарте объять необъятное, начинающим адептом-фанатиком, мечтающим, скорее всего неосознанно, через возвеличивание своего предмета возвеличить самого себя. У таких, как он, по моим наблюдениям, чрезвычайно развит инстинкт пророка, они просто не могут без того, чтобы не наставлять других на путь истины, они просто неспособны понять, как это у людей могут быть интересы, отличающиеся от их собственных, – и не поймут, пока их увлечению не исполнится год или два. Со временем одни из них становятся серьезными специалистами в выбранной ими области, а другие без всякой видимой причины бросают все и начинают собирать марки. И очень не любят, когда им напоминают о том, с каким жаром они еще так недавно вербовали себе сторонников… Странно, правда? Да нет, ничего странного. Человек, конечно, не конусоид, но и он достаточно сложен.

Я поставил палатку на лесной поляне, рядом с родником, наполненным восхитительной свежей водой, и подальше от деревьев, ибо не хотел, чтобы ночью на меня вдруг свалилась какая-нибудь живность. Солнце садилось. Лес тихо шумел на вечернем ветерке, и кричали в сумерках мелкие животные. Не спеша поужинав подогретыми на костре консервами, я последовательно заполз сначала в палатку, а потом в спальный мешок, и уж совсем было собрался уснуть, но не тут-то было. Как только наступила темнота, я немедленно ощутил жгучий укол в лицо и в ту же секунду изменил свое мнение о благосклонности этой планеты к человеку – еще и теперь вздрагиваю, вспоминая. Вторая раскаленная игла вонзилась в веко. А затем воздух под полотняной крышей вдруг загудел, задвигался, и в палатке стало очень тесно.

Сначала я вскрикнул. Потом заорал. У меня было открыто только лицо, и в мгновение ока на нем не осталось живого места. Вероятно, кровососущие твари набились в палатку через открытый вход, пока я ужинал, нежась у костра. Впредь наука дураку! Чертыхаясь и мотая головой, как припадочный, я вытянул из тесного мешка руки и принялся ожесточенно лупить себя по щекам и по лбу, но добился этим лишь того, что насекомые облепили не только мое лицо, но и кисти рук. Было ужасно больно, и я, продолжая что есть силы себя бить, чувствовал, как по лицу, испещренному укусами и раздавленными насекомыми, стекают капельки крови. Хуже всего было то, что я не мог дать себе свободы действий, а если бы начал кататься по полу палатки, оглашая окрестности воем и нелитературной бранью, как, вероятно, поступил бы на моем месте любой несчастный, терзаемый такой мукой, то наверняка опрокинул бы горшки с конусоидами, стоящие у меня под боком. Оставалось терпеть.

При свете фонарика мне удалось хорошо разглядеть этих кровососов. Это были самые настоящие рыжие комары или москиты, я не силен в их классификации, – но величиной с небольшую стрекозу, быстрые и увертливые, как реактивные истребители на противоракетном маневре, и безжалостные, как пираньи. Они пировали на мне вовсю, а насосавшись до отказа, секунду или две сидели, перебирая лапками, как бы в глубокой задумчивости, после чего отваливались и, трепыхнувшись раз-другой, замертво падали на пол. «Ага! – ликовал я, содрогаясь от жгучей боли. – Вот вам! Не нравится?» Очевидно, моя кровь была для этих кровососов чистейшим ядом, но кровососам было невдомек, и они не оставили меня в покое, пока последний из них не упал мертвым.

В мечтах я строил фантастические прожекты: объявить набор добровольцев-доноров, собрать как можно больше крови и опрыскать ею лес, не пропуская ни одного кустика, ни одного пня, пока последний рыжий упырь не задергает лапками в агонии. Разве не благородная цель? Чужие планеты должны доставаться кровью, и это правильно. Скажете, преувеличение? Ничуть. Если подобные москиты обитали на Земле в меловом периоде, тогда я знаю, отчего вымерли динозавры.

Обессиленный, я кое-как обтер свое уже начавшее опухать лицо, выключил фонарик и сделал вторую попытку уснуть. Напрасно: не прошло и пяти минут, как я явственно услышал невдалеке шорох ветвей и громовой треск сухого валежника. Какой-то зверь лез напролом, подбираясь все ближе к моей палатке, и если у этого зверя такой же нрав, как и у местных комаров, думал я, – то с ним шутки плохи. Я осторожно вылез из мешка и ощупью нашел топорик. Бежать было бессмысленно, да и некуда – леса я не знал. Оставалось драться.

Треск валежника прекратился: зверь вышел на поляну. Слабый свет коснулся деревьев – по-видимому, шкура зверя фосфоресцировала. Пора, решил я. Нет смысла сидеть и ждать, когда инопланетная тварь сожрет меня вместе с палаткой. Нужно принять бой снаружи, и пусть у меня мало шансов, но и зверюге не поздоровится… Я крепче сжал рукоять топорика и тихонько выскользнул из палатки.

В мою кожу немедленно впились тучи комаров, а в глаза ударил свет. Зверь подошел ко мне вплотную и произнес знакомым голосом:

– Вот вы где, оказывается! А я вас ищу, ищу…

– Уберите фонарик, – прошипел я, лупя комаров и кривясь от боли. – Кстати, как вы меня нашли? Вельбот дал биопеленг?

– Дал, – нехотя признал Рыба-Кит. – Но я бы вас все равно нашел, – добавил он, воодушевляясь, – ведь, как известно, поиск людей методами биолокации не более чем элементарная задача для подготовленного человека, пробудившего в себе естественные экстрасенсорные способности…

О боже!

– А почему вас не кусают комары? – перебил я, приплясывая. – Или они не едят экстрасенсов? Вот что, бросьте дурить и давайте сюда репеллент…