Александр Громов - Ватерлиния (сборник)

Для того, что собирался сделать Гундер Шелленграм, каюта Руперта подходила как нельзя лучше. И все же он просчитал и отверг несколько вариантов, прежде чем окончательно остановиться на ней. Третье необходимое для дела лицо сегодня утром получило должный сигнал.

Сегодня же утром Шелленграм обнаружил в своей каюте «жучка». Миниатюрная полупрозрачная чешуйка была замаскирована столь топорно, что попалась на глаза немедленно после того, как антибаг зафиксировал передачу первого пакета сжатой информации и определил круг поисков. Шелленграм не тронул чешуйку – меньше хлопот. Его каюта, как жена Цезаря, обязана быть вне подозрений Любомира Велича и иже с ним.

Других «жучков» не нашлось, или они себя пока не проявили. На всякий случай Шелленграм особо тщательно проверил одежду. Что еще может придумать Велич? Наружка? Вполне возможно, хотя и наивно с его стороны, если он уже знает, с кем имеет дело. Должен знать. Нет, наружка – это несерьезно…

Пропускной контроль – еще туда-сюда. Имплантированный пропуск, меняющий тонкие особенности химии организма, практически вечен. Можно худо-бедно отслеживать перемещение объекта вне жилой зоны; не так уж просто сменить индивидуальный «портрет» потовых выделений, не носки.

И все же потеряться в Поплавке не проблема. Хуже то, что Велич раньше времени сунул нос в дела, не касающиеся его никаким боком. Сунул – и, разумеется, заинтересовался, а заинтересовавшись, обеспокоился. Как он поведет себя теперь – неясно. Не исключено, что ввиду предстоящих военных операций некоему ведущему эксперту будет предложено эвакуироваться с Капли, подобно прочей штатской сволочи. Не исключено также, что приглашения ступить на борт челнока будут очень и очень настойчивыми… Какое-то время они – Велич, Мрыш, Лавров-Печерский, Риенци, Монтегю – смогут поплевывать на приказы Земли, а победителей не судят.

Ну что же, подумал Шелленграм, возносясь в лифте на километровую высоту. Служба так служба, игра так игра. Пока втемную. И для начала мы уравняем шансы.

Несколько секунд он боролся с искушением полюбоваться со смотрового уступа штормящим океаном, затем решительно свернул в сектор Альфа к каюте инспектора по правам аборигенов. На стандартной корабельной двери с закругленными углами и высоким ненужным комингсом отсутствовал даже намек на табличку, и это было понятно – какой носитель анекдотической должности захочет поднимать себя на смех? Дверь как дверь.

Его ждали. За дверью в нос немедленно ударил запах формалина, плесени и тления. Шелленграм чихнул и едва сдержал рвотный позыв. Ничего… Сейчас принюхаемся. По усеянному пенопластовой стружкой полу каюты можно было догадаться, что Руперт Маклуп недавно строгал ножом болванку для очередного чучела, а по каменному лицу маленького чернявого Мухаммеда было заметно, что Руперт только что таскал его по своему музею, как видно, ожидая восхищения. Ну, это он зря. Есть на Поплавке и нормальные люди, с нормальными здоровыми рефлексами…

– Здравствуйте, Руперт, – улыбнулся Шелленграм, пожимая руку инспектору по правам аборигенов. Кресел в комнате оказалось только два, и он, жестом помешав подчиненным вскочить, присел на койку. – Рад видеть вас, Мухаммед. Не просите извинений, я не опоздал, это вы пришли раньше… Что нового по части картографии? Дело на потоке, а?

Маклуп хихикнул. Всякому носителю никчемной должности приятно сознавать, что он не уникален, отметил про себя Шелленграм. Мухаммед тоже засмеялся, показывая мелкие белые зубы. Факт существования на Поплавке картографической службы оспаривался многими как выдумка и анекдот: кому нужна картография на жидкой планете с непостоянными течениями, дрейфующими планктонными полями и плавучей инфраструктурой? Зачем? Бортовые компьютеры субмарин вполне приемлемо отслеживают оперативную обстановку, анализируя информацию, поступающую со спутников… Ан нет, не тут-то было. Рациональности захотели, человеки? Не дождетесь. С давно забытых времен существуют специальные люди, чья единственная обязанность – понукать к работе древнюю технику, красящую белые листы с координатной сеткой в равномерно голубой цвет, и один из них – вот сидит.

– Это еще не так смешно, шеф, – проговорил Мухаммед, отсмеявшись. – Тут у нас и вулканолог есть. Прислали с Земли по ошибке, а отсюда его не хотят отпускать.

Отпустят, подумал Шелленграм. Теперь уже очень, очень скоро. Не то слово отпустят – выпихнут силой.

Вслух он сказал только:

– Да ну? Он еще не улетел?

– Представьте, по сию пору здесь, шеф. Пытались его приспособить для изучения гидросейсмов – отказался: не его, мол, специальность гидротектоника. Ругается, пьянствует день и ночь… – Мухаммед снова засмеялся. – Вчера на нижнем уступе его, бугая, впятером держали – хотел в океан прыгнуть, своротил фальшборт, нос разбил полицейскому…

– Только одному? Жаль.

– Вот и я говорю, шеф…

Шелленграм поморщился.

– Итак, приступим к делу, – прервал он. – Сидите, Мухаммед, вставать не обязательно… Руперт, ваша каюта «чиста»?

– Проверено.

Ну-ну, подумал Шелленграм. Два «жучка» здесь все-таки были, и один из них таился в голове висящего под вентиляционной отдушиной чучела сегментной рыбы, редкой глубинной твари, предмета тихой гордости Руперта. Вряд ли инспектор по правам аборигенов вызывал подозрения – скорее, контрразведка держала «жучка» на всякий случай. Руперту знать о нем было необязательно. Не «жучок» – целый «жук» с могучим накопителем, изотопной батареей и растровой антенной размером в ладонь. Раз в неделю, используя вентиляционную шахту как волновод, он «выстреливал» сжатый до секунды волновой пакет, о содержании которого Шелленграм проявлял особую заботу. Второй «жучок», также принципиально не обнаружимый аппаратурой Руперта, принадлежал самому Шелленграму.

– Тогда начните вы.

Инспектор по правам аборигенов заерзал в кресле, сглотнул, судорожно дернув кадыком, и сразу стал похож на школьника, сдающего экзамен.

– За последние сутки объект не предпринимал новых попыток контактов, – сказал он. – Надо полагать, осторожничает после вчерашнего вызова в контрразведку. Последний контакт имел место с этой шлюшкой, флаг-офицером Людмилой Прокопович, о чем я уже докладывал. Результат, скорее всего, нулевой. Прокопович с делом Альвело не была ознакомлена, что и понятно. Содержание разговора известно предположительно, видимых последствий нет. Прокопович довольно глупа, надо сказать. А вот объект… По первому впечатлению – стопроцентный дилетант, лезет туда, где сломает себе шею, пытается учиться на своих ошибках… Но похоже, у него личные проблемы, шеф.

– Какого рода проблемы?