Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

– Мать и отец часто говорили, что мы бы не проиграли войну, если бы он был жив, – сказала она.

– О'кей, – продолжил Уиндем-Матсон. – Теперь предположим, что в прошлом году канадское правительство, или кто-то там еще, неважно, находит матрицы, с которых делают старые марки, и хороший запас типографской краски…

– Я не верю, что какая-то из этих зажигалок принадлежала Франклину Рузвельту, – сказала девушка.

Уиндем-Матсон расхохотался.

– Так в этом-то как раз и весь смысл моих рассуждений! Я должен это тебе доказать с помощью каких-то допущений, бумаг, удостоверяющих подлинность. Поэтому-то все это и является надувательством, массовым самообманом. Ценность вещи доказывает бумага, а не сам предмет.

– Покажите мне эту бумагу.

– Пожалуйста.

Он вскочил и снова ушел в кабинет, где снял со стены взятый в рамку сертификат Смитсоновского института. Документ и зажигалка обошлись ему возможность доказывать, что он прав, говоря, что слово «подделка» по сути ничего не значит.

– Кольт сорок четвертого калибра есть кольт сорок четвертого калибра, – обратился он к девушке, выходя из кабинета. – Речь здесь идет о размере отверстия дула, о форме, об убийстве и меткости стрельбы, а не о том, когда он сделан. Речь идет о…

Она протянула руку. Он передал ей документ.

– Значит, вот эта подлинная, – сказала она наконец.

– Да, именно эта.

– Мне, пожалуй, пора уходить, – сказала девушка. – Мы еще встретимся с вами в другой раз.

Она положила на столик документ и зажигалку и пошла в спальню, где оставила одежду.

– Зачем? – вскричал он взволнованно. Он последовал за ней.

– Ты же знаешь, что сейчас мы в полной безопасности: жена вернется через несколько недель. Я же объяснял тебе ситуацию. У нее отслоение сетчатки.

– Не в этом дело.

– Тогда в чем же?

– Пожалуйста, вызови мне педикэб, – сказала Рита, – пока я оденусь.

– Я отвезу тебя, – сердито сказал он.

Она оделась и, пока он доставал из шкафа пальто, стала молча бродить по номеру.

Она задумалась, погрузилась в себя, даже казалась несколько угнетенной. Он понял, что прошлое вызывает у людей печаль. «Ну и черт с ним. Зачем это я решил привести именно этот пример? Но ведь она такая молоденькая – я думал, что ей вряд ли известно это имя».

Возле книжного шкафа она пригнулась.

– Вы читали это? – спросила она, вытаскивая книгу.

Прищурившись, он взглянул.

Мрачная обложка. Роман.

– Нет, – сказал он. – Это купила жена. Она много читает.

– Вам бы следовало прочесть эту книгу.

Все еще чувствуя разочарование, он взял книгу и посмотрел название. «Из дыма вышла саранча».

– Это одна из тех, запрещенных в Бостоне книг? – спросил он.

– Она запрещена всюду в Соединенных Штатах и, конечно, в Европе.

Она подошла к двери и остановилась, ожидая его.

– Я слышал об этом Готорне Абендсене.

На самом деле он впервые столкнулся с этой фамилией. Единственное, что он знал об этой книге, это то, что сейчас она очень популярна. Еще одна причуда, еще один пункт массового помешательства. Но нагнулся и положил книгу на место.

– На беллетристику у меня нет времени. Я слишком занят работой.

«Секретарши, – подумал он язвительно, – читают эту дрянь, лежа дома в постели перед тем, как уснуть. Это их возбуждает. Вместо того чтобы заняться чем-нибудь настоящим, чего они боятся, а на самом деле страстно желают».

– Одна из этих любовных историй? – сказал он, сердито открыв дверь в кабинет.

– Нет, – сказала она. – О войне.

Пока они шли по коридору к лифту, она сказала:

– Он пишет то же самое, что говорили мои родители.

– Кто? Этот Аботсон?

– Его теория вот в чем: если бы Джо Зангара не попал в него, то он бы вытянул Америку из депрессии и вооружил бы ее так, что…

Она замолчала, так как они подошли к лифту, где в ожидании стояли люди.

Позже, когда они ехали по ночному городу в «Мерседес-бенце» Уиндема-Матсона, она продолжила рассказ.

– Согласно теории Абендсена, Рузвельт должен был быть ужасно сильным президентом, таким же сильным, как Линкольн. Он показал себя за тот год, когда был у власти, всеми своими действиями и делами. Книга, конечно, не документ. Я имею в виду то, что она написана, как роман. Рузвельт не убит в Майами: он продолжает править страной, и в 1936 году его переизбирают, так что он президент до 1940 года, когда война уже началась. Не понимаете? Он все еще президент, когда Германия нападает на Англию, Францию и Польшу. И он все это видит. Он заставляет Америку стать сильной. Гарнер был на самом деле дрянным президентом. Во многом из того, что произошло, повинен именно он. А затем, в 1940 году, вместо избранного демократа Брикера…

– Это согласно Абелсону, – прервал ее Уиндем-Матсон. Он взглянул на сидевшую рядом девушку.

«Боже, – подумал он, – прочтут какую-то книжонку и вот разглагольствуют!»

– Его гипотеза такова, что в 1940 году вместо сторонников невмешательства Брикера президентом стал Рексфорд Тагуэлл.

Ее чистое хорошенькое лицо, освещенное уличными огнями, раскраснелось от волнения, глаза расширились, она говорила, во всю размахивая руками.

– Он стал активно продолжать антифашистскую линию Рузвельта, поэтому Германия побоялась прийти на помощь Японии в 1941 году. Она не выполнила условия договора. Понимаешь?

Повернувшись к нему, сильно вцепившись в плечо, она почти что крикнула ему в ухо:

– Поэтому Германия и Япония войны проиграли!

Он рассмеялся.

Глядя на него, пытаясь отыскать что-то в его глазах – он не мог понять, что, да к тому же ему приходилось следить за дорогой – она сказала:

Это совсем не смешно. Могло же получиться так, что Соединенные Штаты расколотили бы японцев и…

– Как? – прервал он ее.

– Он как раз все это и изложил.

Она на мгновение замолчала.

– В форме романа. Естественно, там масса замечательного, иначе люди бы не читали эту книгу. Там есть и герой – очень интересный поворот; существуют двое молодых людей, парень служит в американской армии, девушка… Президент Тагуэлл оказывается очень ловким политиком. Он прекрасно понимает, что замышляют японцы, – продолжала она взволнованно. – Об этом можно спокойно говорить: японцы не препятствуют распространению этой книги в ТША. Я где-то прочла, что многие из них ее читали. Она популярна на Родных Островах и вызвала кучу толков и пересудов.

– Послушай, а что он говорит о Пирл Харборе?

– Президент Тагуэлл был настолько предусмотрителен, что велел всем кораблям выйти в море. Поэтому флот Соединенных Штатов не был уничтожен.

– Понятно.

– Поэтому никакого Пирл Харбора и не было. Они напали, но все, чего добились – это утопили несколько мелких суденышек.

– Она называется «Саранча…» – как там?