Роберт Шекли - Великий Гиньоль сюрреалистов

Обладая десятью конечностями, они вполне логично приняли десятичную систему, стали вегетарианцами и предпочитают овощи, выращенные на Земле, особенно морковь, которую потребляют в больших количествах. Однако нередко можно увидеть крабовидного, жующего яблоко или бельгийскую молодую морковь с фруктовым сахаром. От крабовидных всегда исходит приятный запах, чего, по их утверждению, нельзя сказать о землянах, от которых дурно пахнет, даже когда они моются. Многие считают, что именно после мытья запах особенно противный.

Эбен наслаждался утренней тишиной и покоем, как вдруг заметил, что Такие, взяв маленький электронный калькулятор, что-то старательно подсчитывает.

— Ну как, собрал? — спросил он.

— Нет еще, но скоро соберу.

Эбен знал, что Такие подсчитывает свои сбережения. Он копил деньги для брачной платформы — старинной, с резными перемычками из дерева, из которого изготовляются музыкальные инструменты. Она будет в одном из лучших уголков Глемдера, главного города крабообразных.

Хотя день начался неплохо, вскоре все пошло наперекосяк.

— О… о! — покой Эбена нарушил испуганный возглас Такиса. — Посмотри, кого я вижу.

Эбен взглянул туда, куда своей клешней указывал Такие. Вдоль ровной шеренги кораблей с самодовольной улыбкой на лоснящейся физиономии к ним шел чиновник таможенной службы в ярко-красном мундире. Хотя они находились в свободной торговой Зоне, таможенные чиновники могли причинить любую гадость, а у этого на отвратительном лице было написано, что он крутой взяточник: не дашь на лапу, жди неприятностей.

— Ненавижу этих типов, — выругался Такие. — Сам с ним сговаривайся, а я спущусь вниз. Слушать не хочу то дерьмо, которое он станет тут говорить.

Такие исчез в люке корабля. Таможенник медленным шагом приблизился к Эбену, сидевшему на раскладном стуле перед столиком с товарами. На маленьком недобром лице чиновника играла самодовольная улыбка. Те жалкие пряди волос, что еще обрамляли его череп, были щедро смазаны липким лосьоном. Для Эбена все здешние чиновники представлялись ходячим злом. Они существовали лишь для того, чтобы причинять одни неприятности.

— С Калпурнии? — справился таможенник. — Что-то не видел вас здесь раньше.

— Ровно год назад я был на этом самом месте, — ответил Эбен.

— Меня здесь тогда еще не было. Вот, наверное, почему мы не встречались.

Эбен кивнул и передвинул поднос с образцами мелкой мозаики из коллекции, привезенной с Антарии.

— Камешки, — произнес чиновник, останавливая жадный взгляд на яркой мозаике.

— У вас верный глаз, — похвалил Эбен с тем сарказмом, за который расплачивался уже не раз, и, должно быть, расплатится и теперь.

— Красивые, — протянул таможенник. — Думаю, они будут хорошо смотреться в плавательном бассейне?

— Они хороши в любой воде, — согласился Эбен.

— Вы не возражаете, если я возьму парочку в подарок моим ребятишкам?

Эбен хотел было сказать: «Берите на здоровье», но в этот момент из люка высунулся Такие.

— Эбен, тебя срочно кто-то желает видеть.

— Кто-то на моем корабле? Ты уверен?

— Как никогда. Зайди и убедишься сам, — ответил Такие. — Я не собираюсь торчать здесь и спорить с тобой.

— Прошу прощения, я сейчас вернусь, — сказал Эбен таможеннику и спустился в люк.

— Каким образом кто-то мог проникнуть на наш корабль? — недоумевал Эбен. — Мы только что приземлились. Неужели нас поджидали?

Такие отрицательно помотал клешней.

— Нет, тут совсем другое.

— Кто это? Как он попал сюда?

— Спроси сам.

Такие повел Эбена в запасную душевую в самом хвосте корабля, за машинным отделением. Открыв дверь, он указал на пластиковый таз с водой на полу.

В нем плавала голова.

— Привет, — произнесла она. — Я надеялся на встречу.

— Вы — голова, — растерянно произнес Эбен, однако говорите.

— Верно подмечено.

— Говорите с помощью известного фокуса с зеркалами, не иначе.

— Поверьте, никаких фокусов здесь нет.

— Как вас зовут?

— Все зовут меня Орфеем, — ответила голова.

— Как вы потеряли свое тело? — не удержавшись, спросил Эбен. — Если, конечно, я могу это спросить.

— Можете. Менады по велению бога Диониса разорвали меня на куски.

— Менады, — задумчиво произнес Эбен. — Вы говорите о красотках в чуть прикрывающих их одеждах?

Голова кивнула.

— И тем не менее у них очень острые ногти.

— Зачем они это сделали?

— Это было недоразумение, и случилось оно в очень далекие времена. Теперь же я просто поющая голова, умеющая предсказывать.

— Неужели это правда? И у вас, есть предсказание для меня?

— Да, есть, — ответил Орфей, — Вы только что познакомились с таможенным чиновником. Он сделал вам недозволенное предложение, ведь так?

— Это верно. Я собирался откупиться от него, как мы говорим, «дать на лапу», чтобы он оставил меня в покое. Вы против?

— Да, против, — серьезно ответил Орфей. — Вы, Эбен, такой храбрый человек, готовы заплатить коррумпированному чиновнику, лишь бы он не тревожил ваш покой?

— В том виде, в каком вы все это представили, получается довольно неприглядная картина.

— Оценку дали вы, а не я.

— А что предлагаете вы?

— Вам действительно хочется это знать?

— Да, хочется.

— Я бы послал его подальше, — решительно сказал Орфей.

— А последствия?

— Черт с ними, с последствиями.

— Вы смелый, — заметил Эбен.

Голова качнулась, словно пожала плечами.

— Я Орфей, я полагаюсь только на себя.

— А я Эбен и тоже полагаюсь на себя. Спасибо за совет, говорящая голова. Он мне был нужен.

Эбен покинул душевую и поспешил к выходу. Он стиснул зубы, и вид у него был решительный. Когда Такие спросил, в чем дело, он огрызнулся:

— Не мешай мне, парень!

Парень? Эбен никогда еще так его не называл. Что ему сказала голова?

— Вы спрашивали, не возражаю ли я, если вы возьмете парочку камешков на память?

— Да, спрашивал.

— Так вот, я возражаю, — ответил Эбен. — То, что вы видите, это целый набор. Если вы что-то возьмете из него, он потеряет свою цену.

— Тогда почему бы мне не взять все? — спросил чиновник.

— Как вас зовут? — спросил Эбен.

— Я Монровия-старший, — ответил тот.

— Что ж, Монровия-старший, уберите-ка ваши грубые руки от моего товара. Я не для того вез эти хрупкие штучки через всю Галактику, чтобы дарить их ничтожным чиновникам.

— Ничтожным? А разве мы не ровня? Чем вы выше меня?

Эбен догадался, что таможенник не так его понял, и поспешил взять из его рук мозаику.

— Положите это туда, где взяли, если не собираетесь покупать. А если готовы, то покажите ваши деньги.

— Вы делаете ошибку, — предупредил таможенник. — Там, откуда я, принято получать небольшие комиссионные.