Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной

Это была чистая победа и настоящий подвиг. Фотография капитана Эссекса красовалась во всех сводках новостей и была навечно зафиксирована в анналах Сети. Земля гордилась своим воином и осыпала его почестями. Но сам Эссекс что-то очень важное оставил на марсианской орбите среди обломков «Роканнона».

Психологическое кондиционирование он прошел за два месяца и был признан вполне годным к летной службе. «Роканнон-2» уже готовился к ходовым испытаниям. А Эссекс изменился до неузнаваемости. Он стал медлителен и задумчив. В его душе поселилась тоска. Эссекс не хотел быть героем и совершать подвиги. Еще в училище ему объяснили, что героическим личностям в космосе не место. Слишком дорого стоят боевые корабли для того, чтобы проявлять на них чудеса храбрости. Группа F даже в лучшие времена насчитывала не более пятидесяти судов, и ходили на них люди благоразумные, военные в лучшем смысле этого слова. То есть способные рисковать, но всегда четко просчитывающие допустимую границу риска. И старающиеся не переступать ее.

Земля воевала с бывшими колониями методично и аккуратно. Искала бреши в чужой стратегии и била туда. Но, как говорил капитан Успенский (и был за это многократно наказан), «против второго принципа термодинамики не попрешь». Сто раз Эссекс видел, как другие офицеры расплачиваются за чужие ошибки. И надеялся, что ничего подобного с ним не случится. Но вот – случилось. Эссекс выкарабкался из безнадежной ситуации. И понял вдруг, что еще раз у него такой фокус не получится.

А главное – он потерял веру в благоразумие своих коллег. Оглядываясь назад, он там и сям видел жуткие пробелы в стратегическом планировании операций, позорные тактические ошибки и хронический недосмотр по мелочам. Раньше он этого почему-то не замечал. А теперь любая нечеткость резала ему глаз. Эссекс всех и вся подозревал в халатности и некомпетентности, и подозрительность его стала приобретать маниакальный характер.

Нечеловеческим усилием воли он снял «Роканнон-2» с земной орбиты и повел его к Марсу. Но в строй Второго крыла прикрытия дестроер поставил старший помощник. А Эссекс заперся в каюте, вызвал Успенского и рассказал ему о своей проблеме, запинаясь и пряча глаза.

– А ты не нервничай, Фил, – посоветовал с монитора Успенский. – Во-первых, война фактически закончилась. А во-вторых… До тебя просто еще слухи не дошли. Нашему крылу нужен молодой и толковый начальник штаба. Кандидатур на сегодня имеется две. Я отбрыкиваюсь, как могу. А ты согласись. И все. Как раз для тебя должность. Засядешь на бэттлшипе, и никаких проблем. Главное – психологам ни слова. А то мигом вниз загремишь.

– Не знаю… – пробормотал Эссекс в замешательстве. – Понимаешь, Алекс, я страшно боюсь ошибок. Любых. И своих в том числе.

– Главное, психологам об этом не говори, – повторил Успенский.

– Слушай, Алекс, неужели я заболел? – в ужасе выдавил из себя Эссекс.

Успенский рассмеялся.

– По-моему, Фил, ты просто вырос, – сказал он. – Ничего, привыкнешь. А за совет с тебя причитается.

Через неделю Эссекс перешел на штабную работу, и с этого момента он больше ни разу не управлял кораблем лично. И действительно успокоился. Потом его выдвинули в командиры Второго крыла. Потом – в начальники штаба группы F. В этой должности он прошел еще одну войну, точнее полторы, если считать еще рейд устрашения на Венеру. Он стал опытным штабным офицером и редкостной сволочью. Но группа F его терпела. В конце концов, адмирал Рашен мог быть при желании таким гадом, что Эссекс на его фоне просто терялся. И все признавали, что оба этих незаурядных человека заслужили право вести себя так, как им хочется. Зато с ними не пропадешь.

…А теперь две незаурядные личности неспешно приближались по широкому бетонному плацу к зданию Адмиралтейства. Рашен сделал легкое движение рукой, и охрана почтительно отошла подальше. Эссекс поежился – он без охраны чувствовал себя неуютно. Рашен, наоборот, телохранителей на дух не переносил. Он всегда говорил, что телохранители отчего-то слишком долго живут, а вот охраняемые ими тела – наоборот.

– А вас что, команда не касается? – бросил Рашен через плечо адъютантам. – А ну брысь отсюда!

Мейер и Мозер очень похоже сморщились и немного приотстали.

– Ну? – спросил Эссекс. – Есть идеи?

– Ты бухгалтерию подчистил?

– Успел.

– Значит, ты ничего не знаешь. Все на меня вали. Я на «Рипли» ездил? Ездил. С Абрамом имел конфиденциальную беседу? Да. А в остальном ты не в курсе.

– Как скажешь, Алекс.

– И запомни. Есть только один тип вооружения, которым можно подбить наши суда с Земли. Это решения Собрания Акционеров. Пока Собрания не было, мы потенциально сильнее всех.

– Ага, – уныло кивнул Эссекс.

– Я этих идиотов буду защищать, даже если они мне это запретят в приказе, – неожиданно зло прошипел Рашен. – Если Абрам найдет следы чужих…

– Угу, – поддакнул Эссекс.

– Может ведь такое быть, правда, Фил?

– А то, – снова кивнул Эссекс и покосился на своих охранников.

– Да что ты все озираешься?

– Отвык, – смутился контр-адмирал. – Как-то здесь очень неуютно. Ветер… И все такое.

– Потолка нет? – спросил Рашен язвительно. – Жопу спрятать некуда?! Кр-р-рыса штабная… Грызун кусачий. Норное животное. Таракан.

– Ты чего? – обиделся Эссекс. – Совсем уже… Того.

– И как я с тобой воевать буду? – пробормотал Рашен, глядя в хмурое небо. – Одно слово – Задница. Эссекс, смени фамилию.

Эссекс протянул руку и крепко взял адмирала за локоть.

– Не психуй, Алекс, – попросил он. – Отобьемся как-нибудь.

На большой дисплей, занимавший целую стену в кабинете адмирала флота, была выведена карта Марса. Ничего подобного Рашен увидеть не ожидал и удивленно вытаращился на карту. Эссекс, оказавшись в закрытом помещении, сразу повеселел, расправил плечи и ел взглядом поднявшееся навстречу вошедшим начальство.

– Здравствуйте, молодые люди, – сказал адмирал флота Кёниг, отмахиваясь от положенного по уставу салюта. – Прошу садиться. Как самочувствие? Настроение? Что группа F?

– Самочувствие в норме, вверенная мне группа без происшествий, ожидаю приказаний, – доложил Рашен, усаживаясь в кресло.

– Настроение боевое, – соврал Эссекс, садясь так, чтобы Рашен хотя бы отчасти прикрыл его от Кёнига.

– Работать готовы? – спросил Кёниг.

Рашен и Эссекс от неожиданности переглянулись.

– Так точно, сэр, – сказал Рашен, но интонация его была скорее вопросительная.

– Сейчас объясню, – улыбнулся Кёниг. На флоте его за глаза обзывали «Дядя Гуннар». С такой же вот дружелюбной улыбкой Кёниг приказывал бомбить заведомо гражданские объекты или намекал, что десанту при захвате марсианских городов следует быть пожестче. А на Венере Кёниг устроил форменное побоище. Рашен шефа не винил. Дядя Гуннар подчинялся Директорам, а земное правительство в свое время очень хотело запугать сепаратистов так, чтобы и внукам заказали ссориться с метрополией. Только вот результаты были получены с точностью до наоборот. Население Земли по-прежнему не дотягивало до ста миллионов, и бескрайние просторы, ждущие умелых рук, лежали в запустении. А свежая кровь, застоявшаяся на планетах-колониях, что-то все не спешила влиться в жилы земной цивилизации, страдающей бесплодием и генетическими мутациями. Сепаратисты предпочитали с чудовищными трудностями обживать свои жестокие миры, а Землю обзывали колыбелью вселенского зла. Их тоже можно было понять – со времен страшной Полуночи, убившей девяносто восемь землян из каждых ста, едва минул век, и тем не менее за это столетие Земля умудрилась развязать две межпланетных войны.