Рэй Брэдбери - Тёмный карнавал (Dark Carnival), 1947

– Надо будет обязательно сходить и проконтролировать, как они там все делают, – пробормотала Мари, которая сидела на краешке кровати.

Они сняли другой номер. Мари отказалась от старой комнаты, сказав, что этого она просто не вынесет. Здесь, в новом номере, она могла представить, что они в другой гостинице, в другом городе. Отсюда открывался вид на аллею и на трубы канализации – а не на сквер с шляпными коробками деревьев.

– Слышишь, Джо, обязательно спустись к станции и проверь, как у них движется работа. Если не проверять, они могут протянуть с починкой и месяц и два! – Она подняла на него взгляд. – А лучше вот что: пойди и займись этим прямо сейчас – вместо того чтобы слоняться без дела.

– Что ж, можно и сходить, – сказал он.

– Я пойду с тобой. Хочу купить журналов.

– Думаю, в таком городе ты вряд ли отыщешь американские журналы.

– Что, мне уже и посмотреть нельзя?

– И вообще… У нас мало денег, – сказал Джозеф.- Мне бы не хотелось связываться с банком и телеграфом. Только лишняя возня и трата времени.

– Но на журналы-то, я надеюсь, денег хватит? – спросила Мари.

– Ну, на парочку хватит.

– На столько, сколько я захочу! – отрезала Мари, сидя на кровати, вся красная от возмущения.

– Господи, у тебя же в машине чертова уйма этих журналов: "Пост", "Колльер", "Меркьюри", "Атлантик", "Барна-би", "Супермен"! Ты же не прочитала в них и половины статей!

– Они старые, – покачала головой Мари. – Я их уже все просмотрела и хочу новые… Когда сразу просмотришь, становится совсем…

– А ты не только просматривай, но и пробуй читать их, – язвительно сказал Джозеф. – Ты же умеешь читать, не так ли? Когда они спустились на площадь, уже совсем стемнело.

– Дай мне несколько песо, – попросила Мари, и Джозеф протянул ей деньги. – И научи, как спрашивать по-испански про журналы.

– Quiero una publicacion Americano, – произнес он, не останавливаясь.

Мари, запинаясь на каждом слове, повторила за ним фразу и прохихикала:

– Спасибо.

Джозеф зашагал по направлению к технической станции, а Мари вернулась и подошла к ближайшей лавке с надписью Farmacia Botica [Аптека (исп.)]. Разложенные на витрине журналы были все на одно лицо. Быстро пробежав глазами похожие, как члены одной семьи, названия. Мари пытливо взглянула на старичка, сидящего за прилавком.

– У вас есть американские журналы? – начала она, не решившись заговорить по-испански.

Старик уставился на нее.

– Habia Ingles? Вы говорите по-английски? (исп.)] – спросила она.

– Нет, senorita.

Тогда Мари попыталась вспомнить испанскую фразу.

– Quiero… погодите… – Она запнулась и начала снова: – Quiero… Americano… э-э… жюр-на-ло?

– О нет, senorita!

Мари всплеснула руками – как будто клацнули челюсти большого рта. Рот ее открылся и снова закрылся. У Мари было ощущение, что перед ней какая-то завеса. Она словно бы находилась здесь, в этом маленьком магазинчике – и одновременно нет. Все эти смуглые, пропеченные солнцем люди, которые населяли город, были для нее чужими. Они не знали слов, которые знала она – так же, как она не понимала их слов. А если слова и произносились, то с великим смущением и стыдом. И вокруг города – одно только бесконечное пространство и время. А дом, ее дом – где-то далеко, в другой жизни…

Мари резко повернулась и вышла.

Одну за другой обходила она лавки и везде видела одни и те же обложки с окровавленными быками, жертвами насилия или слащаво-конфетными лицами священников. Наконец в каком-то магазинчике ей попалось три номера "Пост", и она так обрадовалась, что даже засмеялась от восторга и оставила хозяину лавки приличные чаевые.

Прижимая заветные журналы к груди. Мари побежала по узкому тротуару – перепрыгнула канаву, стремительно перелетела через улицу, что-то напевая себе под нос на "ля-ля"…

Затем вскочила на другой тротуар, пробежалась по нему и, улыбнувшись самой себе, перешла на быстрый шаг. Журналы она крепко прижимала к груди, глаза ее были полузакрыты, ноздри вдыхали пропахший углем воздух, уши щекотал теплый ветерок…

В вышине звезды играли лучами на позолоте греческих статуй оперного театра. Мимо Мари проковылял какой-то мужчина, на голове он нес большую корзину, полную буханок хлеба.

Мари посмотрела на мужчину, на корзину у него на голове и внезапно застыла. Улыбка разом сошла с ее губ, руки, державшие журналы, разжались… Мужчина шел и бережно придерживал корзину рукой, а другой размахивал при ходьбе. Журналы выскользнули у Мари из пальцев и рассыпались на тротуар.

Она скорее бросилась подбирать их. Затем в одну секунду домчалась до отеля и буквально взлетела по лестнице.

Мари сидела в номере. По обеим сторонам и впереди от нее стопками лежали журналы. Она окружила себя ими, как крепостной стеной с опускными решетками из слов. Это были старые журналы – те, что валялись в машине. Их она уже смотрела раньше, и они годились теперь лишь для постройки крепости. А вот три только что купленные (хотя и потрепанные) номера "Пост" она взяла к себе и заботливо уложила на колени. Мари даже не решалась открывать их, предвкушая, как будет с упоением читать, читать, жадно перелистывать страницы, и опять читать…

Наконец она решилась перевернуть первую страницу. Она будет читать их внимательно – строку за строкой, страницу за страницей. Все до запятой, до малейшего оттенка цвета в картинках. А еще осталось несколько лакомых кусочков в старых номерах из "крепостной стены" – рекламы, мультяшки, которые она пропускала, оставляя на потом.

Первый номер – вот этот – она будет читать сегодня вечером. Она растянет это удовольствие надолго, а завтра вечером примется за второй. Завтра вечером – если, конечно, она будет здесь завтра вечером. А может, и не будет – вдруг машина заведется, и тогда… Мари словно наяву ощутила запах выхлопных газов, услышала шорох шин по дороге и завывание ветра, раздувающего ей волосы. И все-таки, возможно, она будет здесь завтра вечером – здесь, в этой комнате. На этот случай у нее останется второй номер, и еще третий – на послезавтра. Она аккуратно разложила все по полочкам у себя в голове. Итак, первая страница перевернута.

Затем вторая. Глаза пробежали по строчкам, потом еще раз, а пальцы уже сами собой нащупывали третью. И так дальше – часы тихонько тикали у Мари на запястье, время бежало, а она все переворачивала и переворачивала страницы – одну за другой, жадно разглядывая людей на фотографиях. Людей из другой страны, из другого мира – мира разноцветных неоновых вывесок, ночных баров и таких знакомых, родных запахов… Мира, где люди говорят друг другу хорошие слова… А она сидит здесь и тупо переворачивает страницы, и строчки прыгают у нее перед глазами, а руки так быстро листают страницы, что они обдувают ей лицо, как опахалом. Мари отбросила в сторону первый "Пост", лихорадочно ухватилась за второй и в полчаса покончила с ним. Руки ее потянулись к третьему, и через пятнадцать минут он также был отброшен в сторону. Мари почувствовала, что ей трудно дышать – она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Она подняла руки к затылку.