Кир Булычев - Витийствующий дьявол

Доцент, по всем признакам, человек подтянутый, скрывающий полноту за гордой осанкой, что поддерживалась бегом трусцой и утренним бассейном, хорошо причесанный и при галстуке, был взлохмачен и взволнован.

– Принесли? – спросил он. – Давайте на кухню.

– А вы откуда знаете? – спросил Сашок.

– Мне Сидоров звонил. Где?

– В кармане, – сказал Сашок.

– Как в кармане? Я просил шесть банок.

– Каких банок?

– Икры. Черной икры. Сидоров знает.

– А я Сидорова не знаю, – сказал Сашок. – Не знаю я вашего Сидорова.

– Черт знает что, – сказал доцент. – Ни минуты свободной. А вы издеваетесь. Тогда что вам нужно?

– Поговорить.

– Этого еще не хватало! Мне некогда говорить.

– В ваших интересах.

– Мои интересы заключаются в том, чтобы сегодня меня оставили в покое. В двадцать три сорок у меня самолет.

– Куда? – поинтересовался Сашок.

– Куда, куда! Или вы не знаете, или притворяетесь. В Индию. Так вас не Сидоров прислал?

– Я по делу товарища Д, – сказал Сашок тихо.

– Как так по делу? В каком смысле дело?

– В личном.

– Товарищ, я не знаю, кто вы такой. – Доцент Нечипоренко говорил возмущенно, но почти шепотом. – И не понимаю, что меня может связывать с вашим товарищем Д. Я выполнил обязательства. Ко мне не может быть претензии, и попрошу оставить меня в покое.

– И не боитесь? – удивился Сашок. – Другие боятся.

– Я ничего не боюсь, потому что я честный человек и гражданин. Мне нечего скрывать.

– Тогда тем лучше, – сказал Сашок. – Могу порадовать.

– Чем?

– Давайте пройдем, – сказал Сашок. – А то здесь неудобно.

Доцент колебался. Но тут издали, из комнаты, послышался женский голос:

– Сеня, кто пришел?

– Это ко мне, от Сидорова, – сказал доцент и крепко схватил Сашка за руку, поволок его в свой кабинет.

Там был полный разор.

На обширном, как футбольное поле, письменном столе стоял открытый и почти полный чемодан, на кресле – второй, еще пустой. Многочисленные носильные вещи и разные предметы валялись вокруг.

– Вот видите, – сказал доцент, закрывая дверь. – Как и уговаривались. Сегодня отбываю. На год. Читать лекции в Аллахабаде. С ума можно сойти – ничего не успеваю.

– Слушайте, – вдруг догадался Сашок. – Неужели вы за это душу продали?

– А вы не знаете?

– Догадываюсь, – сказал Сашок. – Так я могу вам эту душу вернуть.

– Не понял, – сказал доцент, нервными движениями отыскал на столе очки и надел их.

– Вот, – сказал Сашок. – Вы писали?

Он протянул записку доценту, а сам отступил на шаг. Он уже начал привыкать к тому, что жертвы дьявола – люди нервные.

Доцент пробежал записку глазами и спросил:

– А вы кто будете?

– Я тоже гражданин, – сказал Сашок. – Нашел и решил вернуть. Ваша душа свободна.

– Та-а-ак, – протянул доцент. – А поездка?

– Откуда мне знать, – сказал Сашок. – При чем тут поездка? Вы же честный человек и гражданин.

– Совершенно верно, – согласился доцент. – А вы не от товарища Д? Вы по собственной инициативе?

– Я пойду, а? – сказал Сашок. – А то мне это уже надоело. Хочешь человеку сделать как лучше, а он сомневается. Берите свою расписку, кушайте ее, жуйте, делайте что хотите. Я вас не знаю, вы меня не знаете.

– Постойте, – сказал доцент, видя, что Сашок направляется к двери. – Так ваш номер не пройдет. Берите эту бумажку и прекратите провокации.

– Какие еще провокации? – обиделся Сашок. – Разве я похож на провокатора?

– Я не знаю, на кого похожи провокаторы. Но знаю только, что эта записка со странным содержанием мне незнакома. Да, да, я ее вижу в первый раз.

– И подпись не ваша? Кровью, – спросил Сашок от дверей.

– Подпись? – Доцент внимательно посмотрел на подпись и сказал: – Подпись производит впечатление схожей с моей, но это ничего не значит, потому что в наше время искусство подделывать подписи достигло исключительных высот.

– Чего вы испугались? – сказал Сашок. – Я вашего дьявола, может, в глаза не видел. И не собираюсь с ним встречаться.

– Меня не интересует, кого вы видели, а кого нет. – Доцент уже пришел в себя и все больше гневался. – Но меня возмущает сам факт этого нападения. Мне подсовывают сомнительную бумаженцию, в которой говорится о дьявольщине, душе и так далее. Да вы знаете, с кем имеете дело? Я – доцент, кандидат наук, член партии, народный заседатель, наконец! И вы пытаетесь убедить меня в том, что существует дьявол, а у людей есть душа. Как вы только посмели рот раскрыть!

– А что, – спросил Сашок не без ехидства, – души у людей нет?

– В том смысле, в котором вы имеете в виду, абсолютно отрицаю. Но с точки зрения гуманизма, в переносном значении, разумеется, это признается.

– А чем же вы тогда торговали?

– Учтите, я никогда и ничем не торговал. Я вообще не склонен вступать в темные сделки.

– Даже с Сидоровым? – осмелел Сашок. Он почувствовал, что за возмущенными речами доцента скрывается жуткая неуверенность в себе.

– Отстаньте со своим Сидоровым! – почти закричал доцент, но осекся, потому что в дверь заглянула полная женщина в шелковом халате, с властным крупным лицом и спросила:

– Ты меня звал, Сеня?

– Я сейчас освобожусь, – ответил Сеня, принимая гордую позу.

– Ты помни, что через три часа машина, а ты еще не сложил вещи.

– Помню, кисочка, помню, – сказал доцент. – Мы с товарищем Сидоровым сейчас.

Женщина оглядела Сашка убийственным взглядом – он ей не показался. Но ушла.

Доцент провел ладонью по взмокшему лбу.

– А она не продавала? – спросил Сашок.

– Вы с ума сошли! – отмахнулся доцент. – У нее никогда не было души.

– Значит, разбираетесь все-таки, – сказал Сашок. Ему и смеяться хотелось, и плакать. Вроде бы надо уходить, но вроде бы разговор еще не окончен. И Сашок стоял. А доцент тоже не знал, как его выгнать.

Наконец доцент вздохнул, протянул Сашку расписку. Потом убрал руку.

– Пожалуй, я ее оставлю себе, – сказал он. – Как курьез. Да, как курьез.

– И в Аллахабад повезете? – спросил Сашок, который за прошедший день стал куда лучше, чем раньше, разбираться в людях. – За границу такие бумажки не пропускают.

– Ничего, – сказал доцент. – Пускай здесь полежит.

– Ну уж нет! – рассердился Сашок. – Сами говорите, что не подписывали, значит, другой подписывал. А раз другой подписывал, эта бумажка для вас чужая. Давайте ее обратно!

И не нужна была расписка Сашку, но хотелось позлить вспотевшего доцента. Тот буквально разрывался между желанием сохранить расписку и страхом признаться. Рука его непроизвольно протянула расписку ко рту, и Сашок вдруг понял: сейчас будет жевать ее, как попавшийся шпион.

– Не подавитесь, – сказал он.

– Я не могу! – воскликнул доцент. – Я пробивал эту поездку много лет. Я не могу от нее отказаться.