Вадим Панов - Царь горы

— Какое бы снаряжение им не дали, использовать его они не успеют.

— Правильно, — кивнул Борис. — Внезапность — наше главное оружие. — Помолчал. — Передай всем: атака через две минуты.

Сила крови — сила войны. Амулет Крови — венец силы. Драконьи Иглы ковались для войны. И как же трудно остановить армию, ведомую истинным кардиналом Луминар.

Северные и южные ворота ангара Борис снес одновременно. Волей воина, силой Амулета, жаром повинующейся ему крови. Проломил железную преграду, открывая масанам путь. Ворвался внутрь. На мгновение вспыхнул бешеным восторгом, предчувствием удачного боя, на мгновение решил, что уже победил.

И тут в лицо нападавшим ударили пулеметы.

Мигель ошибался, давая Луминарам меньше двух секунд, чтобы добраться до бункера. Оторопевшим, не ожидавшим увидеть в ангаре бронированное чудовище, масанам потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. И все это время их безжалостно поливал свинцовый поток. Трое убитых, пятеро, семеро… крупнокалиберные пули вдребезги разносили головы. Луминары дрогнули, подались назад, укрыться за стенами, перевести дух. И не веди их Борис, штурм бы захлебнулся.

Вой… нет — рев… нет — рык! Дикий, невозможный звук, достойный разъяренного льва. И белый огонь Драконьей Иглы вонзился в приземистый бункер. И застонала броня, сминаясь под чудовищным напором истинного кардинала. И опомнившиеся Луминары бросились вперед.

— Они уже здесь!

— Они на крыше!

— Еще один удар бункер не выдержит!

— Мигель! Мигель!

Хосе тряс брата, еще не понимая, что бесполезно. Мигель оказался прямо на пути белого потока Иглы, его пулемет исчез, растаял, броня в месте удара не просто смялась — разорвалась, и Малкавиан хлебнул огня.

— Мигель!!

— Борис готовит удар! — крикнул Треми. — Инга, Борис готовит удар!

— Слышу!

Все понимали, что защитники искореженного бункера не переживут еще одного выпада истинного кардинала. Им не устоять.

— Инга!

— Не отвлекай ее!!

— Инга!

Рыжая колдунья торопливо читала заклинания, активизируя размещенные вокруг ангара спящие артефакты.

Ловушка захлопнулась.

Артем встал на четвереньки, тряхнул головой, пытаясь избавиться от гула, вытрясти проклятый шум… И не сразу понял, что шум не внутри — снаружи. Что это он сам орет от боли в обожженных руках. От боли, которую не смогло сожрать даже «кольцо безразличия». Кисти — сплошная рана.

Еще один Малкавиан, стоявший слева от Мигеля, разделил судьбу вожака. Остальные четверо отошли подальше от пролома.

— Внешние пулеметы, — прорычал Кортес. — Продолжайте стрелять, уроды!

Двое не отреагировали, остались стоять, где стояли, только мечи потянули из ножен, готовясь к рукопашной. Двое других поняли приказ, бросились к стоящему в центре бункера столику, взялись за джойстки и открыли огонь из закрепленных на стенах ангара пулеметов.

По стенам бункера защелкали пули.

Это стало неприятным сюрпризом.

В тот самый момент, когда нападавшие решили, что Малкавианы уже не смогут оказывать сопротивление, оборонявшиеся ударили из четырехствольных пулеметов, установленных под самым потолком ангара, и заставили Луминаров в панике броситься к стенам склада. Даже Борису, уже собравшемуся нанести следующий удар по бункеру, пришлось убраться.

— Еще четверо легли! — прокричал Отто. — Врежь по ним, господин, врежь по этим сукам!

Пулеметы на стенах умолкли, но не оставалось сомнений: стоит Луминарам приблизиться к бункеру, как Малкавианы снова откроют огонь. Впрочем, все понимали, что масаны не пойдут в атаку, не убрав четырехстволки.

Борис задрал голову, медленно оглядел пулеметы и процедил:

— Они хорошо подготовились.

— Но ведь ты снесешь эту крепость, господин, так? Снесешь?

В голосе Отто не было сомнений. Епископ верил. Епископ знал, что истинного кардинала не остановить бронеплитами и четырехствольными пулеметами.

Но Борис знал больше.

В отряде Отто осталось одиннадцать бойцов, четверо из них ранены. Воины Фридриха к бункеру не подошли, не рискнули лезть под пулеметы. Правильно, ведь с ними не было истинного кардинала, но… Борис посмотрел на появившихся в воротах масанов Фридриха: плотные одежды, шлемы и — белые повязки на руках. Отличительный знак. Взгляд Бориса вновь уперся в бункер, вернулся к пулеметам на стенах.

— Они очень хорошо подготовились.

«Они ждали». Кардинал опустил левую руку в карман и провел пальцем по артефакту портала. И не почувствовал исходящей из него магической энергии. И грустная улыбка скользнула по губам:

«Я все-таки угодил в ловушку».

Пока он, разгоряченный, разъяренный, сражался с укрывшимися в бункере Малкавианами, их хозяева накрыли ангар мощной колдовской сетью. Уйти не удастся. Нет, не так: его не выпустят.

Конечная станция.

— Ты ведь снесешь их, господин?

Истинный кардинал медленно снял глухой шлем, тряхнул головой и с веселым бешенством посмотрел на верного епископа:

— Отто, ты боишься смерти?

Помощник вздрогнул. Понял. Облизнул губы. Очень-очень тихо прошептал:

— Мы в западне?

— Ты можешь сдаться, Отто, но они тебя не пощадят. Им не нужны свидетели.

Страх. Всего одно мгновение, одно маленькое мгновение Борис читал в глазах епископа животный ужас перед приближающейся смертью. А потом Отто тоже снял шлем, отбросил автомат, вытащил из ножен катану, расправил плечи и встал рядом со своим кардиналом.

— «Протуберанцы», — хрипло произнес Хосе, глядя на один из уцелевших мониторов. — Эти суки сняли шлемы, а у нас есть «протуберанцы». Врежь по ним, чел. Врежь!

Малкавиан резко повернулся к наемнику:

— Ты не слышишь?

Кортес покачал головой:

— Так не пойдет, Хосе.

— Почему?!

Наемник посмотрел на монитор, на стоящих у стены Луминаров, помолчал и пожал плечами:

— Они воины, Хосе, они заслуживают уважения.

Она вошла в ангар через северные ворота.

Ловкая, подтянутая. Одетая во все черное. Глаза залиты непроницаемым золотом, на голове подпись Великого Господина. В правой руке — шест, увенчанный с обеих сторон острыми, как бритва, лезвиями. Она вошла и направилась прямо на Луминаров. Молча. Спокойно. Она шла делать свое дело. И ее несокрушимая уверенность в собственных силах подействовала на подданных Бориса гораздо сильнее, чем боевые кличи и стремительное движение навстречу. В спокойном шествии гиперборейской ведьмы они читали: «Мы обречены». И даже у истинного кардинала на мгновение задрожали руки.

— Убийца, — прошептал Отто.

Испуганный голос епископа заставил Бориса собраться.

— Она всего лишь ведьма! — прорычал он. — И если мы ее завалим, то сможем вырваться!

Кардинал не верил в это. Но он был обязан дать воинам надежду.