Юрий Никитин - Баймер

– Гм, – сказал Конон. – Гм… Да, я не рискну различить, кто из них католик, а кто лютеранин.

– А я не стану выяснять, – сказал я, – за какие ценности они бьются. Уже потому, что у них нет доступа в Интернет, а это значит, что эти черненькие с высоты человека Интернета на том же уровне, что и слесарь дядя Вася или академик Пустобрехов. Конечно, какая-то разница между муравьем, дядей Васей и академиком есть, но с высоты человека Интернета она практически незаметна!

– Но и то не в пользу человеков, – заметил Сергей со смешком.

Я сказал так же горячо, ибо достали этими уроками прошлого, без которого, оказывается, – вот идиоты! – нет будущего:

– Но вот кто-то из доживших до нашего времени протопопов, меньшевиков или большевиков, фашистов или коммунистов, этакий дивный реликт Крымско-Троянской войны, хочет, чтобы я, человек Интернета, следовал их заветам! Да-да, чтобы я не то молился… вы можете себе представить – м о л и л с я! – созданному фантазией древних и невежественных людей непонятному существу, не то вообще плясал что-то ритуальное… Да разве я не в состоянии придумать десяток разных богов за один вечер? Запросто. Да в любой эрпэгэшке они круче и ярче, чем весь Олимп и Асгард вместе со всякими библиями, торами и зенд-авестами.

Гриць хмыкнул:

– Эт верно. Вот как-то…

Я продолжил, потому что Сергей и даже Конон смотрели, слушали:

– То же самое с этими коммунизмами, монархизмами, фашизмами и прочими общечеловеческими ценностями. Не ценности они для нас, людей Интернета! Мы – новая раса… Ну что, в психушку потащите?

Ребята переглянулись, Сергей сдвинул брови, сказал задумчиво:

– Это уж НКВД решит, в психушку или… к стенке. Ишь, раскритиковался. Наши общемировые ценности ему не ндравятся… Как, Илья Юрьевич? Потащим его в нынешнюю НКВД?

Конон сказал с неудовольствием:

– Сергей, что ты мелешь? По-твоему, ФСБ – это наследница НКВД?

– Ну, – ответил Сергей, – пусть не прямая, между ними был КГБ…

– Сергей, – сказал Конон сурово, – постыдись.

Сергей вскинул брови.

– А есть разница?..

– Ну, ты меня удивляешь… Или ты хочешь, чтобы я просветил этих молодых баранов? Изволь. КГБ был почти полностью ориентирован на слежку за своими согражданами. И в те времена считался самой позорнейшей организацией. Его не только боялись, но и презирали, им брезговали, а если узнавали, что кто-то работает в КГБ… хотя бы полотером или секретаршей, такой человек становился изгоем, ему не подавали руки, не приглашали в гости, отворачивались на улице. Не было ничего позорнее, чем сотрудничать с КГБ. Если на кого-то падало подозрение, что он сотрудничает с КГБ… в качестве информатора или еще как, то этому человеку не оставалось ничего больше, как вообще бежать из этого города! Но не то дело с ФСБ…

Мы поглядывали исподтишка, украдкой. Конон сердится, словно сам из ФСБ, хотя мы уже знаем его биографию.

Сергей развел руками, а простодушный Антон спросил:

– А разве там не те же сотрудники?

– Пусть даже те, – отмахнулся Конон, – хотя на самом деле пришло новое поколение, но в любом случае – задания не те. И в КГБ были самые элитнейшие люди из правоохранительных органов. Просто лишь малая часть занималась своим прямым делом: ловили шпионов и сами добывали за рубежом нужные нам сведения. А остальные… я уже говорил. Так вот сейчас, Антон, ФСБ наконец-то занимается прямым своим делом. Слежка за своими отменена… как система, разумеется. Штат ФСБ уменьшился, права у них крохотные, их все еще боятся, старая слава умирает медленно, и пока что в их аппарате могут работать только энтузиасты и в самом деле люди, кровно болеющие за страну. Понимаешь, при их опыте, знаниях, выучке – каждый мог бы организовать свою фирму и жить богато, припеваючи! Но они работают, получают крохотное жалованье, молча воюют за страну. Скажу тебе честно, я хоть и был партийным работником… я ненавидел КГБ. И везде ставил ему палки в колеса. Да так делали все, от первого секретаря КПСС до последнего дворника в Мухосранске. Вся страна так делала, независимо от пола, возраста, образования и занимаемого положения. Здесь в одной команде оказались русские националисты, западники, евреи, монархисты, троцкисты, подпольные цеховики, религиозные отказники – все стояли плечом к плечу, если дело касалось КГБ. Но с ФСБ – другое дело. Эта крохотная беспомощная организация сейчас в такой глубокой жопе, что даже наш президент, выходец из рядов КГБ, ни фига помочь не может. Помочь можем только мы. Люди. Население. Ведь ФСБ практически одна сейчас удерживает натиск противника… отступая шаг за шагом. И миллионы придурков… миллионы!.. только бы показать свою смелость и независимость от официального мнения, даже без подкормки с Запада вопят, что это ФСБ взрывает дома в Москве, что ФСБ устраивает катастрофы с самолетами наших граждан, ФСБ творит убийства направо и налево… Понимаете, поколение сменилось, но где-то на уровне спинного мозга остался дикий страх, что как бы не подумали, что я, такой вот хороший, поддерживаю власть! Поддерживать власть считается хорошим делом везде, но только не в России. В России признаком хорошего тона считается поливать грязью власть везде и во всем, обвинять ее во всех бедах, даже в землетрясениях и солнечных пятнах. И, конечно же, ругать КГБ, ФСБ, милицию… Но если их постоянно топтать, то кто туда пойдет работать из порядочных людей? Пойдут те отморозки, которым наплевать на ваше отношение. Которые придут завтра и шмякнут вас мордой о стену. Адвоката восхотелось, гад? Вот тебе адвокат, и сунет ствол пистолета в пасть, ломая зубы.

Сергей поерзал, сказал ворчливо:

– Что-то вы страсти рисуете…

– Жизнь страшнее всех этих страстей. Пришло то время, когда наши органы занимаются тем делом, которым должны. Милиция ловит хулиганов и ворье, а ФСБ – шпионов… и сама засылает своих за кордоны. В этих условиях надо помогать, а не кривить харю. Я бы, к примеру, если бы меня вежливо попросили кому-то в Лондоне передать некий пакет… или даже оставить его у входа в Пентагон, то я бы сделал. Конечно, для этого должен находиться в Лондоне или в США по своим делам, даже ради страны я так далеко не поеду. Но и это уже огромный сдвиг, понимаешь?

Сергей смотрел настолько наивными глазами, что я заподозрил гадкие хитрости.

– Нет, если честно.

– Я очень стандартный человек, – признался Конон. – Типовой. Как думаю и поступаю я, так думает и поступает большинство. Я уже заметил, что когда я бросил Межелайтиса и начал читать Булгакова, то вся страна это сделала! А когда я в какой-то отпуск решил посетить некий полузаброшенный Домский собор в Латвии… или в Литве, это неважно, то обнаружил там такую толпу из России! Оказывается, треть страны ломанулась туда именно в тот год.