Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

Каганов сказал очень серьезно:

– Слияние всех народов в один – большая и непоправимая ошибка. Я понимаю, что это произойдет, я даже понимаю, что помешать не удастся, однако не стану способствовать этой беде лишь для того, чтобы оказаться на стороне победителя. При слиянии происходит упрощение. Упрощение не есть хорошо, если кто не знает. И обиднее всего, что сопротивляться этому упрощению будут кобызы, а я им буду помогать… наверное, защищая уникальную кобызскую культуру?

В кабинете становилось все жарче, несмотря на мощные кондиционеры, Карашахин понял причину правильно, исчез ненадолго, две девушки занесли на подносах бутылки с прохладительными напитками. Еще одна быстро и ловко расставила тонкостенные стаканы с эмблемами Кремля.

Агутин заказал холодного сока. Ему принесли, некоторое время все поглощали освежающие жидкости, я отдышался, сказал тяжело:

– Давайте подведем предварительные итоги, а то дискуссия пошла вширь, а хорошо бы по вертикали.

– Власти? – ехидно спросил Новодворский и с готовностью улыбнулся первым, мол, шутка юмора.

– Кобызы вошли тихо и жалобно, – продолжил я. – Вошли как беженцы. А русские, как жалостливая и слезливая нация, с широкой душой предоставили им все, последние рубахи сняли и отдали: живите, ребята!.. Здесь у нас хорошо, хоть и бедно. Кобызы прижились, начали плодиться с бешеной скоростью, им в России показались условия просто райскими, а в благоприятных условиях каждый биологический вид спешит размножиться и захватить все ниши. Сейчас они уже резко изменили демографию Рязанской области, но все еще ведут себя в рамках закона. А стычки с местными можно отнести на счет обычного хулиганства, ведь и свои русские друг с другом тоже дерутся, даже убивают один другого.

Громов сказал быстро:

– Семнадцать складов с оружием!.. Это только за три последних месяца. Петр Петрович подтвердит…

Сигуранцев кивнул:

– С достаточно серьезным оружием. Кроме снайперских винтовок, что находятся на вооружении только элитных групп спецназа, есть еще гранатометы и даже пара «Стелсов». А это уже угроза нашим самолетам и вертолетам.

Убийло сказал со стоном:

– Но зачем, зачем им эти ракеты?

– Учитывают и результаты нашего совещания, – сказал Сигуранцев с кривой усмешкой. – Эти ребята умеют просчитывать разные варианты.

– Точнее, за них просчитывают другие специалисты, – сказал Громов хмуро.

– В арабских странах?

– Арабы только финансируют, – возразил Сигуранцев. – А операции им рассчитывают стратеги из ЦРУ. Для них терроризмом является только то, что направлено против США. А если против нас, то это борцы за свободу.

Каганов сказал грустно:

– Тогда президент прав, надо с кобызами что-то делать. В смысле, как-то и в чем-то ограничить, в чем-то стеснить… Ох и противное будет дело! Какой поднимется крик! Европа нас сожрет.

Сигуранцев и Громов переглянулись за его спиной. Повод для крика в Европе будет, будет.

– У кобызов восемнадцать партий, обществ, движений, – сказал я с завистью. – Вот жизнь бурлит!.. А рядом покосившиеся хатки рязанских мужичков. Хатки разваливаются, мужички тихо мрут от беспробудного пьянства. А кобызы готовы друг другу глотки порвать за правильное истолкование полета пророка на Бураке… Правда, сперва порвут глотки нам, а потом уже начнут разбираться друг с другом. Подумать только, восемнадцать!.. У нас во всей России столько не наберется.

Сигуранцев добавил со значением:

– Из этих восемнадцати – пятнадцать хорошо вооружены. И у всех на уме прежде всего восстановление… то есть создание государства кобызов. Разногласие лишь в одном: насколько оно должно быть кровавым. Лишь три организации придерживаются ненасильственных действий в любом случае. Но они самые малочисленные, авторитетом не пользуются.

– Жаль, – вздохнул Убийло.

– Почему?

– Можно бы их поддержать…

– Да? Это значило бы только, что власть они получат на семь лет позже, когда подрастут их дети и получат право голоса. Проголосуют за исламскую республику Кобызстан, что тогда скажете? Все будет мирно и законно.

Агутин сказал с некоторым оптимизмом:

– Отстроченная катастрофа – уже не катастрофа.

– Какая разница?

– К тому времени и в России может что-то измениться, – объяснил Агутин.

– То есть сама вымрет?

– Ну зачем же так… по-вашему? Может, кобызы вымрут. Из-за какой-нибудь чумы. Или придут узбеки и всех их перебьют, вспомнив обиды от кобызов тысяча двадцатого года. Или вообще доэрного. А то инопланетяне прилетят и помогут нам стать богатыми и сильными. Но может случиться и вовсе невероятное…

– Что?

– Россия своими силами встанет на ноги. И тогда никакие страшные кобызы с совсем уж никчемными юсовцами не будут страшны.

Он иронизировал, глаза грустные, но голос в конце стал серьезнее, я ощутил, насколько ему хочется, чтобы случилось это невероятное. Настолько, что, возможно, готов будет принять некоторое ужесточение центральной власти. Вот только непонятно, насколько далеко простирается его «некоторое».

Каганов предложил:

– А что, если предложить закон, который будет называться примерно так: «Защита от соблазна»? Уже поняли на примере Косово, как небольшая группа переселенцев может изменить демографическую ситуацию в стране так, что та перестанет существовать. Вернее, на ее месте возникнет совсем другая страна. Переселенцы, став большинством, самым демократичным путем сменят правительство, религию, цели и нравы того государства, что раньше существовало на той земле. Сменят все, даже название. И современное правовое устройство ничего не может поделать.

Следовательно, в страну должен быть запрещен въезд таких групп. Не только групп, но даже одиночек. Хоть через брак. Хоть как угодно. Лозунг «Франция для французов» должен означать: только для белых. И христиан. Да, кто-то будет обижен несправедливо. Зато Франция будет спасена как Франция и не превратится в Большую Нигерию или Священную Зимбабве, а то и Великий Берег Слоновой Кости.

Демократы посматривали на него настороженно. Как еврей Каганов вроде бы должен быть на их стороне автоматически, но в то же время приходится помалкивать, что сам Израиль с террористами расправляется без всякой демократии. Да и сейчас предлагает такое, что ни в одни демократические ворота не лезет. Зато Громов и Сигуранцев посматривали с удовольствием.

– А мне нравится Израиль, – бухнул Громов. – Я его постоянно в пример ставлю!.. Хорошая страна, просто прекрасная. Они-то хорошо понимают, что такое свои, а что такое – чужие. И свои интересы всегда ставят выше чужих. Почему? Да просто потому, что это их интересы, родные! К примеру, в их правительстве нет ни одного нееврея.