Алексей Калугин - Полет мотылька

И вдруг Геннадий Павлович почувствовал, что упустил нить разговора и уже почти не понимает, о чем говорят за столом. Когда же он попытался сосредоточиться, то начало происходить и вовсе нечто странное. Фигуры людей, сидевших за одним с ним столом, стали нечеткими, лица поплыли, словно акварельные рисунки, облитые водой, сделались совершенно неузнаваемыми. Геннадий Павлович медленно провел ладонью по лбу, покрывшемуся испариной, и судорожно сглотнул подкативший к горлу кисловатый комок. «Это все жара и духота, – подумал он. – Определенно, сегодня неблагоприятный день». Геннадий Павлович откинулся на спинку стула, глубоко, судорожно вздохнул и закрыл глаза.

Алекс посмотрел на Геннадия Павловича и быстро затушил в пепельнице недокуренную сигарету.

– Он уходит от нас, – с тревогой произнес он.

– Нервный срыв? – спросил Юлий Никандрович.

– Не похоже, – качнул головой Алекс.

Подавшись вперед, он внимательно осмотрел лицо Геннадия Павловича, после чего достал из кармана крошечный датчик и приложил его к левому виску Калихина.

– Все показатели в норме, – сказал он, взглянув на светящееся табло. – Он просто пытается закрыться.

– Мы перегрузили его информацией, – предположил Юлий Никандрович.

– Нет, – возразил Алекс. – Все дело в том, что информация, которую мы ему даем, слишком уж неоднозначная. Он не может определить свое отношение к происходящему.

– Между прочим, я предупреждал об этом, – заметил Анатолий Викторович.

– И что теперь? Попробуем дожать?

– Для начала следует добавить конкретики.

– Ты имеешь в виду историю об оборотнях?

– Не об оборотнях, а о ликантропах.

– Примитив, – презрительно скривился Алекс.

– Именно это и любит массовый зритель, – Анатолий Викторович осторожно коснулся пальцем кнопки на динамике и слегка надавил на нее, увеличивая уровень звука. – Этот, как ты выразился, «примитив» неизменно срабатывает, поскольку большинство наших сограждан, вопреки совету классика, готовы до бесконечности умножать число сущностей вообще без какой-либо на то необходимости. Вот так-то. – Анатолий Викторович хитро улыбнулся и еще немного увеличил уровень звука.

– Осторожно! – нервно дернулся Юлий Никандрович.

– Я похож на дилетанта? – умильно посмотрел на него Анатолий Викторович.

– Прямо уж и сказать ничего нельзя, – обиженно насупился Юлий Никандрович.

– Хватит болтать, – Алекс коснулся датчиком левого виска Геннадия Павловича. – Он уже на пределе. Надо вытаскивать, или он совсем уйдет.

– Нет проблем, – усмехнулся Анатолий Викторович и еще раз надавил на кнопку динамика. – Оператор! – громко произнес он. – Дайте пленку «Ликантропия»!

«Мы уже не раз получали сообщения о страшных в своей бессмысленной жестокости случаях нападения на людей, имевших место в Вологодской области, – раздался из динамика голос популярного ведущего телешоу. – Сегодня мы имеем возможность рассказать вам, дорогие телезрители, всю правду о том, что происходило там на самом деле».

Алекс толкнул Геннадия Павловича в плечо:

– Генка, ты о чем задумался?

Геннадий Павлович открыл глаза и растерянно посмотрел по сторонам:

– Я?..

Он чувствовал себя как-то странно. Как будто спросонья, когда сон и явь накладываются друг на друга, создавая сюрреалистическую картину мира, которая живет всего лишь миг. И еще Геннадию Павловичу казалось, что он не помнит, что произошло перед тем, как Алекс толкнул его. Вроде как Юлик и Алекс спорили о чем-то… Да, о листовке, которую он им показал!.. А что же было потом? Чем закончился спор? Кажется, они так и не смогли прийти к согласию…

– Смотрите, ребята! – воскликнул Анатолий Викторович. – Я видел эту передачу вчера!

Мгновенно потеряв тонкую, как паутинка, нить размышлений, Геннадий Павлович повернулся, чтобы только мельком взглянуть на экран. И больше уже не мог отвести взгляд в сторону.

Ведущий в белой рубашке с аккуратно подвернутыми манжетами, в узких черных брюках, из-под которых выглядывали носки черных лаковых штиблет, ступил на подиум и оказался рядом со стулом без подлокотников, но с высокой резной спинкой. На стуле сидел человек в темно-зеленой солдатской форме, которую принято называть парадной. Красные погоны на кителе перечеркнуты тремя узкими золотистыми полосками сержантских лычек. Лицо сержанта скрывала дурацкая клоунская маска с длинным красным носом и растянутым до ушей ртом. То ли сидеть ему было неудобно, то ли чувствовал он себя неуютно, только поза у него была как у приговоренного к казни на электрическом стуле – прямая, напряженная спина плотно прижата к спинке, ноги упираются пятками в основания ножек, руки лежат на коленях ладонями вниз.

– Наш сегодняшний гость, – таинственным полушепотом начал ведущий, – сержант сверхсрочной службы. Часть, в которой он служит, дислоцируется в Вологодской области, неподалеку от того самого района, в котором не так давно произошла серия убийств, небывалых по своей жестокости. По понятной причине, мы не можем назвать ни имени нашего гостя, ни номера части, в которой он служит, ни даже название района, в котором происходили леденящие кровь события. Также мы пригласили в студию научного консультанта, который поможет нам понять истинную суть того, что случилось.

Ведущий сделал шаг в строну. Камера последовала за ним и поймала в объектив человека, сидевшего в глубоком кресле типа «морской еж» с безумно голубой плюшевой обивкой. Колени консультанта были подняты высоко вверх, а носки ботинок едва доставали до пола, по причине чего человек чувствовал себя крайне неудобно, – но именно в этом и заключалось назначение кресла, в которое его усадили. Модный светло-серый костюм гостя студии свидетельствовал о респектабельности, а небольшая, чуть рыжеватая бородка и маленькие круглые очки в металлической оправе придавали лицу интеллигентность.

– Перед вами, уважаемые зрители, доктор медицины Семен Северинович Вертер, – представил гостя ведущий.

Семен Северинович попытался подняться из кресла, но, не добившись успеха с первого раза, счел за лучшее оставить все как есть и просто помахал телезрителям рукой.

– Семен Северинович, я уверен, что в своих оценках вы будете беспристрастны, – обратился к доктору ведущий.

– Конечно, – вальяжно кивнул тот. – Не забывайте, что я медик, а следовательно, давал клятву Гиппократа.

– И все же, – подозрительно прищурился ведущий, – прежде чем мы начнем наше телешоу, я должен задать вам один вопрос. Скажите, Семен Северинович, знаком ли вам этот человек? – выбросив руку в сторону, ведущий указал на сержанта.

Приподнявшись, насколько это было возможно, Семен Северинович внимательно посмотрел на клоунскую маску.