Алексей Калугин - Игра в реальность

Хотя уже лет десять, как никакого бассейна возле Пушкинского музея не было в помине, Витька упорно продолжал именовать храм, выстроенный на его месте, «бывшим бассейном «Москва». Если уж Витька на чем-то зацикливался, то никто не мог заставить его привести свои взгляды в соответствие с действительностью.

Но на этот раз самоуверенность Витьку подвела.

Когда, поднявшись вверх по переулку, мы вышли на главную улицу, указатель на фасаде углового здания сообщал нам, что это Маросейка.

– Далековато будет до бассейна «Москва», – усмехнулся я, глянув на Витьку.

Но Витька даже и не подумал изобразить смущение или хотя бы растерянность.

– Это все ерунда, – махнул он рукой. – Ты лучше объясни мне, почему на указателе присутствует еще и надпись на китайском?

Взглянув на указатель, я с удивлением убедился, что Витька прав. Так же, как в случае с вывеской на фасаде здания, из которого нам почти чудом удалось сбежать, на этом указателе имелась вторая строчка на китайском языке. Да и сама Маросейка, когда я как следует ее рассмотрел, показалась мне похожей скорее на лондонский Чайна-таун, нежели на московскую улочку. Улица была пешеходной, вымощенной крупным булыжником, а со стороны Политехнического музея ее перекрывали огромные резные ворота с крылатыми драконами и еще какими-то неведомыми существами, обвившимися вокруг столбов.

Я в растерянности стоял, не зная, что предпринять дальше, а Витька уже с восторгом рассматривал витрину китайской аптеки, в которой были выставлены огромные стеклянные банки, наполненные травами, кореньями, порошками, настойками, а порою и вообще чем-то совершенно непонятным, но настолько неприятным на вид, что не хотелось даже гадать о происхождении подобного снадобья.

– Слушай, давай зайдем! – глянув на меня, предложил Витька.

– У тебя голова разболелась? – недовольно буркнул я.

Витька не уловил сарказма в моих словах.

– Да нет, с головой у меня все в порядке, – почти радостно сообщил он. – Просто интересно посмотреть. Я никогда прежде не бывал в китайской аптеке.

– Ты думаешь, мы навсегда отвязались от Одиссея с его бандой? – поинтересовался я.

– А разве нет? – удивленно глянул на меня Витька.

Я только хмыкнул в ответ, поражаясь его наивности.

– Как по-твоему, где мы сейчас находимся?

– В китайском квартале, – уверенно ответил Витька.

– Который расположен в центре Москвы на Маросейке, – закончил я.

– Ну и что, – пожал плечами Витька, всем своим видом демонстрируя, что ему это абсолютно безразлично. – По-моему, место удачное.

Я тяжело вздохнул, наклонил голову и потер пальцами виски.

– Нам нужно где-то сесть, все как следует обсудить и решить, что делать дальше.

– Хорошо, – не стал спорить Витька. – Только сначала давай зайдем в аптеку.

– А ты уверен, что в этой аптеке принимают деньги, которые у нас имеются? – спросил я, проявляя, как мне казалось, вполне уместную осторожность.

– Вот заодно и проверим. – Витька протянул руку и потер большой палец об указательный, намекая на то, что денег у него нет.

Я достал из бумажника банкноту в пятьдесят рублей и отдал ее Витьке.

Витька зашел в аптеку, а я остался ждать его на улице.

Вокруг меня были только китайцы, и я никак не мог отделаться от впечатления, что оказался в каком-то до боли знакомом видеофильме и даже, если постараюсь, смогу припомнить дальнейший ход развития сюжета.

Витька вышел минут через пять. Продемонстрировав пачку «Мальборо», он сунул мне в руку сдачу.

– Деньги в порядке, – радостно сообщил он. – Так что можно где-нибудь перекусить. Как насчет китайского ресторана?

По счастью, утром я положил в бумажник достаточно большую сумму денег, чтобы позволить себе даже ресторан. Но все же я решил, что безопаснее будет заглянуть в какую-нибудь небольшую закусочную.

Пройдя метров пятьдесят по Маросейке, превращенной в Чайна-таун, в направлении Чистопрудного бульвара, мы вскоре нашли небольшую закусочную с вполне приемлемыми ценами. Удобным для нас было и то, что клиентам здесь предлагали расположиться в небольших кабинках, отгороженных бумажными ширмами с изящными китайскими гравюрами. Звукоизоляция в таких кабинках была минимальной, но зато можно было не опасаться, что нас случайно заметит кто-нибудь, с кем нам сейчас совершенно не хотелось встречаться.

Как только мы разместились в одной из кабинок, к нам подошел улыбающийся официант в малиновой курточке и белоснежном переднике. Естественно – китаец.

Взглянув на закатанное в пластик меню, которое он мне протянул, я несколько растерялся. В нем для меня были понятны только цены, проставленные в рублях. Все остальные надписи были сделаны по-китайски.

– Простите, – обратился я к официанту. – А меню на русском языке у вас не найдется?

Официант удивленно приподнял бровь, но, ничего не сказав, ушел за новым меню.

Через пару минут он принес точно такой же лист бумаги, закатанный в пластик, но только заполненный надписями на русском языке. Пластик был таким прозрачным и блестящим, что казалось, до нас к этому меню никто не прикасался.

Посоветовавшись с официантом, который вновь был удивлен тем, что нам непонятны оригинальные китайские названия блюд, мы заказали суп из молодых побегов бамбука и лотоса, лапшу с креветками, кусочки свинины в остром красном соусе и чай, зеленый и черный.

– Похоже, что здесь китайский является вторым государственным языком после русского, – тихо произнес я, рассматривая палочки, которые, уходя, оставил на столе официант.

– Где это – здесь? – не понял Витька.

Ответить я ничего не успел – вернулся официант с нашим заказом. Чтобы собрать его, китайцу потребовалось меньше времени, чем Витьке для того, чтобы купить сигареты.

– Ловкие они, – едва ли не с завистью посмотрел Витька вслед уходящему официанту.

Я привстал со своего места и поплотнее задернул створки ширмы, отгораживающей нас от остального зала. После этого достал из кармана ветровки клиппер и внимательно осмотрел его.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что от того приборчика, который не так давно болтался у меня на связке ключей, большой клиппер отличался не только размерами, но еще и тем, что на одной из его сторон имелась длинная шкала, шириною в палец. Она показалась мне похожей на шкалу спиртового термометра, заполненного примерно на две трети ярко-красной жидкостью. На шкале имелись какие-то обозначения, смысла которых я понять не мог. Когда я коснулся указательным пальцем шкалы и чуть передвинул его, столбик красноватой жидкости вырос ровно на такое же расстояние. Вместе с движением пальца в обратную сторону красный столбик тоже уменьшился.