Алексей Калугин - Игра в реальность

Посмотрев на лицо бородатого командира – три глубокие продольные морщины прорезали кожу у него на лбу, крылья носа напряглись, левый уголок рта едва заметно дернулся, после чего опустился вниз, веки прикрыли глаза, оставив только узкие щелочки, – я понял, что мысли, излагаемые Федором, ему и самому приходили в голову. Да только он старательно гнал их прочь, не желая признать очевидного: в борьбе, которую он сейчас вел, его уделом в конечном итоге все равно станет поражение. Враг, в схватку с которым мы вступили, был непобедим, потому что не имел физического облика. Он был бесплотен и вездесущ. Его уродливая морда с застывшим самодовольным оскалом могла высунуться где угодно в самый неожиданный момент, потому что частица его порою бывает спрятана в потаенных глубинах души даже самого лучшего из нас. Чтобы убить зверя, стремящегося сожрать всех нас и не делающего этого только из необходимости оставлять кого-то на развод, дабы в дальнейшем самому не издохнуть с голоду, нужно было сначала уничтожить частицу его в самом себе. А сделать это куда труднее, чем с оружием в руках противостоять зримому врагу, у которого в бою та же задача, что и у тебя, простая и понятная, – остаться живым.

Внезапно я поймал себя на том, что это были уже не мысли Романа, которые я пытался реконструировать по выражению его лица, а мои собственные. Я понять не мог, откуда они берутся, – подобный тип рассуждений, как я полагал, был совершенно нехарактерен для меня, – но при этом я полностью отождествлял себя с ними. Это были мои собственные мысли, причем воплощенные в столь конкретную и ясную словесную форму, словно это тема была для меня далеко не новой.

Осознав это, я, честное слово, испугался. Это могло означать только одно: я, так же как Витька, начал вживаться в чужую для нас реальность. Но если Витька, как мне казалось, получал от этого процесса несомненное удовольствие, то я был уверен, что ни к чему хорошему это не приведет. Я не собирался надолго задерживаться в этом обезумевшем, вставшем на дыбы мире, и мне была совершенно не нужна психика, изуродованная военным опытом, который, судя по всему, я здесь приобрел.

Я вновь посмотрел на Романа, постаравшись при этом убедить себя, что передо мной не живой человек, а нечто вроде светового пятна на белом полотне экрана кинотеатра или же цифровая последовательность, кодирующая воспроизведение человеческого облика на экране компьютера. Мне казалось, что только так я смогу избежать безумия, связанного с раздвоением личности, принадлежащей одновременно двум не похожим друг на друга реальностям. Но, как я ни старался, у меня ничего не получилось. Что бы ни говорил мне в свое время Парис об иллюзорности возможных вариантов реальности, люди, которые окружали меня, были живыми существами, а вовсе не призрачными тенями, скользящими между несуществующими декорациями.

Бородатый Роман смотрел на Федора и ничего не говорил. Но при этом взгляд его пылал благородной яростью, кипевшей у него в душе. Он почти ненавидел Федора за то, что парень высказывал вслух все, о чем сам Роман предпочитал даже не думать. И в то же самое время он опасался Федора: человек, имевший собственный взгляд по любому вопросу, был практически непредсказуем в своих поступках.

Федор кинул на стол книгу, которую все это время держал в руке.

Я был несказанно удивлен, узнав знакомую обложку. Это была книжка Трепищева «Сумерки войны». Причем точно в таком же оформлении, в каком он мне подарил ее года два назад. Если не ошибаюсь, это был его первый опыт в надругательстве над русской словесностью.

– Дрянная книжонка, – сказал Федор, заметив мой заинтересованный взгляд. – Подхватил на складе, польстившись на рисунок на обложке.

Обложка и в самом деле привлекала внимание. На ней были изображены пятеро бравых мускулистых хлопцев, с ног до головы увешанных оружием и боеприпасами, точно новогодние елки игрушками.

– Так что, ты предлагаешь попросить у Мовчана водки? – вновь обратился к Федору Роман.

– Водкой Мовчан все равно не поделится, – усмехнулся одними губами Федор. – А вот боеприпасов подкинуть может. Ты не дал мне договорить, а я хотел сказать, что вместе с продуктами и спиртным ребята Мовчана нашли в бункере еще и небольшой арсенал.

Роман озадаченно хмыкнул и провел ладонью по бороде.

– Что скажешь? – спросил он, скосив взгляд в мою сторону.

– Что? – непонимающе переспросил я.

– Сможем мы добраться до Мовчана и вернуться назад с грузом?

Я посмотрел на Витьку, полагая, что он лучше меня ориентируется в том, что здесь происходит.

– Отряд Мовчана удерживает полроты внутренних войск, рвущихся к Президентскому дворцу по Рождественке, – сказал Витька, как бы размышляя вслух. – До Охотного ряда мы доберемся по подземному переходу. Дальше переходы взорваны, так что придется преодолевать проезжую часть поверху.

– Слишком рискованно, – с озабоченным видом качнул головой я.

– А готовиться к штурму, имея всего по одному запасному рожку к автомату и две обоймы на четыре пулемета, – это как, по-твоему? – глянул на меня из-под густых бровей Роман.

Не зная, что ответить, я как можно более неопределенно пожал плечами.

– Снайперы не ожидают нашего появления на улице до наступления сумерек, – ответил за меня Витька. – Я думаю, небольшая группа успеет перебежать дорогу прежде, чем они откроют прицельный огонь.

– А много народу нам и не потребуется, – заметил Федор. – Будет хорошо, если нам удастся выпросить у Мовчана хотя бы пару ящиков с патронами. Сами знаете, какой он прижимистый.

– Не прижимистый, – с улыбкой поправил Витька, – а рачительный хозяин. Так, во всяком случае, он сам о себе говорит.

– Значит, нам, как всегда, нужны добровольцы, – сказал Роман.

– Я готов попытаться, – спокойно произнес Федор. – Все лучше, чем сидеть на месте и ждать неизвестно чего.

– Ты не боишься умереть? – слегка прищурившись, с интересом посмотрел на него Витька.

– Ты же знаешь, что я сторонник идеи множественности параллельных миров, – ответил, едва заметно улыбнувшись, Федор. – Если я погибну здесь, то все равно продолжу жить в других мирах. Моя сущность при этом уменьшится на столь незначительную величину, что никто этого даже и не заметит.

– Хорошо, – кивнул Роман. – Кто еще?

– Ашот, – окликнул Федор одного из картежников.

Обернувшись, на него посмотрел молодой темноволосый парень с узким, аристократическим лицом и тоненькой полоской усов, делающих его похожим на шулера.

– Хочешь прогуляться до Мовчана? – спросил у черноволосого Федор.

– С тобой куда угодно, дорогой. – Лицо Ашота расплылось в улыбке, которую иначе как счастливой и не назовешь. – Ты – везучий, я знаю. Когда я рядом с тобой, то точно знаю, что со мной ничего не случится.