Александр Громов - Завтра наступит вечность

Молчу и не знаю, что ответить. О чем он? Какие такие мелкие хохмы? Да разве это хохмы вообще? Это жизнь! Суровые будни!

Но о том, что скоро мне предстоят будни более суровые, уже догадываюсь.

– Значит, так, Святополк Окаянный, – кривится начальник отдела и ладонью по столу пристукивает – dixi, значит. – Отмазать тебя на сей раз я не смогу. Извини. Если не после медведки, то после пьяного бича директор тебя хорошо запомнил. Короче говоря, иди и пиши заявление по собственному желанию, если не хочешь быть уволенным по статье. Кошмар! Кретинизм всмятку! Только-только для отдела большой заказ выбил, с кровью, можно сказать, выцарапал, толковые люди нужны позарез – а этот герой пожарниками швыряется! Будь добр, уйди с глаз, видеть тебя не могу…

Я и ушел. Писать заявление. Через месяц уже «Не плачь, девчонка» орал, направляясь строем в столовку и из столовки. В строю был почти что один я, потому что служить мне выпало в такой части, где на тридцать офицеров приходился один рядовой.

Когда в скором времени выяснилось, что я секу в технике побольше иных офицеров и почти всегда заставляю ее работать, что я люблю технику, а техника любит меня, мне велели заткнуться, в смысле, строевых песен с выпученными глазами не орать, перестали посылать на хозработы и донимать караульной службой, а вместо всего этого приставили к делу. Как называлось это дело и какую функцию оно выполняло, не скажу – военная тайна, но чинить и налаживать его приходилось постоянно.

Заманивали в контрактники меня так, как не всякая рыба-удильщик мальков заманивает. Полгода лишних прослужил – ох, и не хотели меня отпускать! Ну, после армии я, понятно, восстановился на учебе, только перевелся из вечерников в заочники, и стал искать работу. Как раз мать вышла на пенсию, деньги не помешали бы. А тут возьми и подвернись Эвелина Гавриловна, мамина знакомая – слесари-наладчики ей нужны. День работаешь, два твои, работа грязная, но зарплата сносная. Мама в восторг не пришла, а я подумал и согласился, пока не найду чего получше. Вот так обычная чашка чая может спустить человека под землю, чтобы оттуда швырнуть к звездам… Но об этом чуть позже.

…И я полез в дыру. Как раз в том месте в разрыв толстенной – мне по грудь – магистральной трубы был кое-как вварен кусок диаметром миллиметров восемьсот. Если бы не эта вставка-худышка, я бы в дыру вообще не пролез, да и не заметил бы ее, наверное. Обычное дело: латали тяп-ляп, лишь бы скорее. Весь центр города снабжается водой по таким трубам, что только диву даешься, как эта ржавая гниль еще держится. Латка на латке. На нашем участке хоть можно в любой момент вварить заплату для профилактики, а по соседству до трубы вообще не добраться без помощи экскаватора.

Скучное место. Какие там крысы-мутанты! Сюда не проникали и бездомные кошки – возле холодной трубы не погреешься, не теплоцентраль как-никак. К тому же они, похоже, инстинктивно старались держаться подальше от мест, где не фиг делать утонуть, когда трубу все-таки порвет.

Но пока все держалось. Я прошел свой участок трассы, констатировал отсутствие крупных протечек (мелкие просачивания и «слезы» на швах не в счет), времени до конца смены было навалом. Появись я сейчас в диспетчерской – Эвелина выругает меня за то, что натащил грязи, и непременно найдет мне дело на другом участке. Появись я сейчас в раздевалке – меня и там найдут. На фиг надо.

Фонарик у меня был налобный, на обруче. Сам купил; штатные фонари мне не нравятся, потому что руку занимают. Пролез я в промежуток между стеной и трубой (обе холодные и влажные, стервы), посветил в дыру и пополз на карачках.

Конечно, любопытство тоже играло свою роль, однако не оно одно. Вспоминались байки о старых кладах и чуть ли не о библиотеке Иоанна Грозного. Положим, умом я понимал, что вероятность найти под землей что-либо ценнее дохлой крысы немногим выше, чем выиграть главный приз в чеченское «Русское лото», но кто мне мог запретить надеяться? Обвала я не боялся: стены узкого, квадратного в сечении лаза были сложены из старого, на вид очень прочного кирпича, сверху лаз перекрывался бетонными плитами. Должно быть, во время о€но здесь проходил отвод от магистрали, потом его убрали, а засыпать лаз не стали – кому он мешает?

Здесь было почти не сыро, но довольно тесно. Спина то и дело терлась о шершавый потолок. Хорош я буду, когда покажусь дома с исцарапанной спиной. Мама спросит: «Кто она?» – а я буду напрасно клясться, что в последнее время не связывался ни с какой страстной особой противоположного пола…

Вообще говоря, если уж мечтаешь разбогатеть на дармовщинку, думал я, протискиваясь все дальше, – надо работать не здесь, а на станции аэрации. Противно, слов нет, зато на решетках там кое-что застревает. В канализационные стоки тоже не одна гм… органика попадает – иной раз и ювелирные украшения в унитазах тонут. Тут, главное, не зевай. Даром, что ли, при любом прорыве канализации со всей Москвы мигом, как на Клондайк, слетаются золотари-золотоискатели, уже обутые в специальные бахилы. Деньги не пахнут – мудр и прямодушен был император Веспасиан. Да и не брезглив.

Жаль, что он мне не родственник. Нет у меня генетической предрасположенности к…

Вот именно, к органике.

Метров через пятнадцать лаз повернул вправо под прямым углом, затем влево. Нора кончилась, выведя в какой-то другой лаз, перпендикуляром. Этот лаз был еще у€же первого, зато потолок здесь оказался чуть повыше. Я вздохнул с облегчением. Затем огляделся в попытках понять, куда меня занесло, и присвистнул.

Этот лаз был куда древнее. Никакого бетона, только кирпич – совсем уже древний, выкрошенный, выглоданный подземными миазмами. Ребрами доисторического животного торчали более стойкие швы окаменевшего раствора – кажется, даже не цементного, а известкового, времен венчания на царство царя Гороха. Наверху был свод, выложенный из грубо пригнанных блоков известняка. Здесь тоже приходилось двигаться на четвереньках, зато спина уже не терлась о камень.

То, по чему я полз на карачках, оказалось толстым слоем мельчайшей спрессованной пыли. При моем движении она поднималась в воздух, вызывая щекотку в носу. Пчхи! Пф… Я не сразу сообразил, что это был просто ил, древний окаменевший ил от протекавшего здесь когда-то ручья. Ничего себе… А если где-нибудь что-нибудь прорвется и утопит меня, как цуцика?..

Развить как следует эту мысль я не успел – уткнулся в преграду. В давно забытые времена кто-то заложил лаз кирпичом, чтобы по нему не ползали ненормальные слесари. Развернуться тут ухитрился бы разве что гуттаперчевый мальчик, так что мне с моим средним ростом и отсутствием гимнастических навыков пришлось пятиться в пыльную темноту тылом вперед. Если бы под землей в самом деле водились гигантские крысы и аллигаторы, у них не было бы лучшего момента вцепиться мне в зад.