Екатерина Вильмонт - Находка для шпиона

– Вот непруха! – вырвалось у Лехи.

– Ничего страшного, – успокоил его Гошка. – Он ведь сказал, что будет сегодня колесами заниматься. Вообще-то мы с тобой зря старались, Леха. Колеса протыкать надо было не сегодня, а завтра. Завтра выходной. А сегодня он просто поехал на работу. О которой, кстати, мы ни фига не узнали. Единственное, что удалось выяснить, его имя-отчество. Даже фамилии не знаем. Тьфу!

– Гошка, в чем проблема? Завтра опять ему шины проколем! И поглядим, куда он намылится. А кстати, понесем ему сегодня Ксюхину пулю?

– Нет! Не понесем. И колеса прокалывать не будем.

– Почему? – удивился Леха. – Ведь он так в машину плюх, и только мы его и видели.

– Понимаешь, Леха, если Горенича не похитили, если он жив-здоров и ездит по Бенилюксу…

– Ты же вроде говорил про Люксембург, – неуверенно напомнил Шмаков.

– Бенилюкс, если хочешь знать, сокращенное название Бельгии, Нидерландов и Люксембурга.

– А, понял. Ну так что, если он гуляет по этому Люксу?

– То какое нам до этого дело? Бумажник посеял, так мы его вернули. И нечего нам на это все время тратить.

– А вообще-то правильно, Гошка. Ну и голова у тебя! А когда старушка со своим генералом свяжется?

– Черт ее знает, на это все запросто может несколько дней уйти.

Они молча шли по Покровке в направлении Садового кольца.

– Гош, ну и чего, между прочим, на каникулах ни фигашки расследовать не будем, да? – нарушил молчание Леха.

– Выходит, так, – ответил Гошка.

– Кисло.

– Тебе что, так расследования понравились?

– Ага, офигительно понравились.

– Ну, специально к каникулам расследования не приурочишь. Ничего, можно на дискотеку сходить.

– На дискотеку? Вот тоже радость! Трясучка хилая… Гош, а может, нам за Наташей последить, а?

– Зачем? К тому же она завтра в Египет улетает.

– Ты в этом Египте был?

– Не был, ты что? Я только в Польше был да на Майорке.

– И еще в Германию поедешь.

– Тоже не факт. Отец пока приглашение не прислал. Опять, наверное, забыл… Ну его…

– Пришлет еще, время есть.

– Может быть.

Сойдя с троллейбуса, Леха сказал:

– Слышь, Гошка, пошли глянем, как он там колеса меняет, а?

– На фиг?

– Просто так. Приятно все-таки. Мы же все равно знаем, что он гад.

– Хочешь просто поглядеть на мучения гада?

– Ага, жутко хочу! – признался Леха.

– Ну пошли, но не факт, что он уже этим занялся, человеку после работы похавать надо, какой бы он гад ни был.

– И собаку вывести.

– Ну, собачку мог бы вывести кто-то другой, жена там или сын.

– Или дочка! Хорошо бы дочка!

– Надеешься закадрить дочку?

– Еще чего! Нужны мне всякие гадские дочки! – возмутился Леха.

Во дворе около красной «Шкоды» никого не было.

– Обедает небось. Вообще-то мне тоже жрать охота, Гошка. Может, разойдемся, а? Действительно, сколько можно тут околачиваться?

Они уже собрались уйти, как дверь подъезда открылась, и первым на двор выскочил французский бульдог. А за ним появился и Виталий Антонович. Песик встал, задрав лапу возле водосточной трубы, в руках у хозяина был поводок.

– Ларри, мальчик, иди ко мне! – ласково позвал Виталий Антонович.

Ребята едва успели отпрянуть за угол, откуда наблюдали за происходящим. Виталий Антонович подцепил поводок к ошейнику и медленно побрел по переулку. Мальчики, не сговариваясь, двинулись за ним, держась на почтительном расстоянии.

– Он в сквер идет, – определил Гошка. – Вдруг к автомату, звонить?

– Ты же говорил, он к метро ходит.

– Похоже… Эх, черт, темно, никак не получится номер углядеть.

– Думаешь, будет такая пруха, как тогда? Не надейся!

– Ладно, фиг с ним, с номером, но подслушать надо.

– А псина? Не залает?

– В прошлый раз даже носом не повела.

Между тем Виталий Антонович действительно шел в сторону метро, останавливаясь лишь тогда, когда это требовалось Ларри. Пройдя довольно значительное расстояние, он вдруг оглянулся. К счастью, Гошка с Лехой держались поодаль, и он просто не обратил внимания на две темные фигуры. И быстро зашел за угол старого дома.

– Там есть автомат! – прошептал Леха. – Бежим! Я знаю, где спрятаться.

Они вихрем кинулись в обход дома и присели за мусорным баком. В результате, когда Виталий Антонович приблизился к автомату, мальчики уже обратились в слух.

– Алло, – услышали они негромкий голос. – Привет, это я. Ну как успехи? Да? Молодец! Ничего, ничего, пока время пройдет… Да-да, я знаю. Заслуживаешь, заслуживаешь, не спорю! Встретимся завтра в метро! Ты просто пройдешь мимо меня, ах, тебя это не устраивает? Ну что ж, очень предусмотрительно. В таком случае приезжай на станцию Мичуринец к десяти утра. Устроит? Ну и отлично. Осторожность в нашем деле штука не лишняя. Одобряю, хотя недоверие несколько обидно. Да я шучу, шучу. Договорились? До свидания. А завтра я скажу тебе: «Прощай!» Все. Привет!

И он повесил трубку.

– Ну что, Ларри, идем домой? Ты не замерз, мой маленький?

И он двинулся в обратный путь, уже несколько быстрее.

– Пусть идет, – шепнул Гошка Лехе. – Фу, как ноги затекли. Что скажешь?

– Мичуринец – это по какой дороге? – вместо ответа осведомился Леха.

– Не знаю, но узнать, думаю, несложно.

– А выдраться сумеешь?

– Придумаю что-нибудь. А ты?

– Без проблем.

– Да… Лех, а ведь, скорее всего, к нам это отношения не имеет.

– Как это не имеет? Сам же говорил, что он преступник. Пусть даже тут совсем другое преступление… В прошлый раз он вышел сухим из воды, а теперь уж – дудки! Мы его не так, так сяк подловим. Тем более тот тип, которому он звонил, похоже, сваливает, он же сказал – завтра скажу тебе: «Прощай!» Одним словом, в Мичуринец ехать надо.

– Ладно, поедем. Только вот как быть с девчонками?

– А чего? Ксюха, наверное, не сможет, у нее бабка заболела, а у Сашки с Манькой мама в Москве, она их с утра не отпустит. Так что вдвоем двинем. Оно и лучше, между прочим, без бабья.

Гошка придерживался другого мнения, но счел за благо промолчать.

– Только ты им ничего не рассказывай, ладно? – сказал Леха на прощание.

– Про что?

– Про наши планы, про Мичуринец. А то им обидно будет. Все остальное расписывай как угодно. Про Яковоапостольский переулок, про крутую фирму, про колеса…

– Ладно, там видно будет. Пока, Леха.

– Пока! Созвонимся.

Мамы дома не было. Гошка в одиночестве съел две тарелки борща и глубоко задумался. Что сказать завтра маме? Ему ведь придется выйти из дому рано. Черт, надо же выяснить, где этот Мичуринец. Ксюхе, что ли, позвонить? Да нет, нельзя. И Саше с Манькой тоже. Остается Никита. Кстати, надо узнать, как он там. Недолго думая, он набрал номер. Трубку взяла тетя, Ольга Александровна, Никитина мама.

– Оль, привет, как там Никита?