Кир Булычев - Тревога! Тревога! Тревога!

Высокий, стройный, несмотря на свои сто двадцать лет, Верховный координатор Дальней разведки широкими шагами пересек полутемный зал космической связи. Техники безмолвно поднялись при его приближении. Огоньки на пультах тускло отражались на серебряном мундире координатора. Безмолвное напряжение опустилось на зал. В тишине, подчеркиваемой шепотом самописцев и тихим жужжанием самонастройки, голос координатора прозвучал громом.

– Канал срочной связи, – произнес он.

От легких и быстрых движений техников ярче загорелись экраны. Мигнула мириадами огоньков схема готовности.

– Код? – спросил первый техник.

– Шесть-особый. Тревога первой степени.

– Все каналы свободны, – сказал второй техник.

Координатор опустился в кресло. Его рука в черной перчатке на секунду замерла над пультом, прежде чем набрать известные лишь координатору цифры…

Палец решительно опустился на пульт, коснулся первой цифры…

Зарево вулканов окрашивало небо в грозный багровый цвет. Иногда по непрочной еще коре планеты прокатывалась волна землетрясения. Вездеход по касательной опустился возле висящего над черным камнем пузыря станции.

Усталый разведчик тяжело спрыгнул на пиритовую плиту, скафандр особой защиты делал его похожим на старинного робота.

Мягко открылся люк, приглашая Свиридова войти в уют и безопасность станции.

Лишь одна мысль, одно необоримое желание завладели мозгом и телом разведчика – спать…

Натруженными руками он снял шлем. Растер жесткими пальцами глубокий красный шрам, пересекающий щеку. Взглянул в зеркало. «Сколько тебе лет, старина?» – спросил он свое изображение. Изображение сощурилось в ответ. Лицо было молодо, но глубокие складки у губ, щетина на подбородке, мешки под глазами мешали поверить, что ему лишь завтра минет тридцать.

Струи дезинфицирующего душа ударили по плечам и животу. Но не принесли свежести и облегчения. Свиридов был по ту сторону усталости.

Переодевшись в шорты и голубую домашнюю накидку, Свиридов прошел на Центральный пункт. Ирида коротко взглянула на него. Изображения на экранах зашатались, заваливаясь вправо.

– Что, трясет? – сказал Свиридов.

– Поспи, – сказала Ирида, обратив на него пристальный немигающий взгляд сирианки. – Три часа. Потом снова на вахту. Возможен взрыв на склоне Пленницы. Надо будет эвакуировать оборудование.

– Три часа? – спросил Свиридов.

– И ни минуты больше.

Свиридов сказал себе: три часа – это вечность, это спасение…

Неожиданно вспыхнул экран внутреннего оповещения.

Зеленое лицо второго исследователя, увеличенное втрое, так что видна была каждая чешуйка на лбу и хоботе, смотрело на Свиридова.

– Никита, – сказал Второй, – экстрасрочная с Земли. Тебе.

Лицо исчезло – на экране возникла желтая полоска космограммы. С легким щелчком она отделилась от экрана и перелетела в руки Свиридову.

– Ты знала? – спросил Свиридов у Ириды, прочтя космограмму.

– Да, – ответила сирианка.

– Надо лететь, – сказал Свиридов, превозмогая дурноту.

– Сквозь пылевую на планетарном катере тебе до утра не прорваться, – сказал с экрана Второй.

– Надо, – сказал устало Свиридов.

– Может, поспишь сначала? – спросила Ирида. В ее ровном голосе впервые за последний месяц прозвучала жалость.

– Не нужно меня жалеть, девочка, – сказал Свиридов, попытавшись улыбнуться. – Надо. Я прошел сквозь льды Андромахи и огонь Белого Карлика. Я постараюсь прорваться.

– Ты прорвешься, – сказал Второй.

– Я готовлю катер, – сказала Ирида. – Надевай скафандр.

Что в ее инопланетном взоре? Неужели это любовь?

Чтобы никто не увидел, как покраснел его шрам, Свиридов отвернулся и натянул шлем.

– Надо, – повторил он. Голос его прозвучал глухо.

Рука в черной перчатке снова замерла над кнопками.

Лениво перемигивались огоньки над пультами.

Второй сигнал устремился в звездные дали…

Павел знал: за спиной поселок, посевы, теплицы. Если он не выдержит, погиб труд всей колонии.

Он стоял на краю рощицы живых, подвижных, трепещущих деревьев, которые, ощущая его напряжение и решимость, старались отклониться, прижаться к желтой земле. Растительный мир страшился грядущего боя.

Пискнул биолокатор, вмонтированный в браслет. Опасность!

Легким движением Павел включил гравитатор, и тот рывком вознес его над поляной, над вершинами деревьев.

Биолокатор не ошибся.

Огромные лиловые лопухи на болотце расступились, и оттуда черной молнией вырвалась торпеда страшного хищника – перепончатого ящера. Ломая робкие деревья, ящер рухнул на поляну, там, где секундой раньше стоял Павел. Сообразив, что потерял добычу, ящер принялся рвать когтями траву и ломать стволы.

Павел включил мини-камеру – зрелище было достойно того, чтобы запечатлеть его на видео.

Это было ошибкой. Второй ящер услышал жужжание камеры. Тень его на мгновение закрыла солнце, и Павел лишь чудом успел увернуться от живого снаряда, круто уйдя к кустам, откуда к нему уже устремился бородавочник – скользкое трехметровое существо, схожее сразу с жабой и кабаном.

Павел разрядил в бородавочника бластер, затем перевернулся в воздухе так, что гравитатор чуть не разбил его о торчащую из болота скалу, и уже из-за скалы всадил очередь в разъяренную морду ящера.

Но это еще не победа. Павел знал, что на запах крови и паленой шерсти из леса вылетит вся стая. Надо отступать.

Второго ящера Павел срезал, когда тот опрокинул на него скалу, третий уже подстерегал его за болотцем. А часть своры уже пробиралась низиной к теплицам.

Поэтому пришлось вынырнуть из теплой жижи болотца, где Павел был почти в безопасности, и выскочить на открытое место, чтобы рептилии увидели своего врага.

Павел стоял, широко расставив ноги и беспрерывно стреляя из бластера. Ящеры падали, корчились в судорогах, но на их месте тут же возникали новые и новые чудовища…

– Павел, – послышалось в шлемофоне. – Павел, ты еще жив?

– Сражаемся, – коротко ответил Павел. – Если продержусь еще полчаса, считай, что теплицы спасены.

– Павел, тебя вызывает Земля.

– Не могу отвлекаться.

Павел взмыл в небо и оттуда расстрелял группу бородавочников, что пытались прорваться по узкой промоине.

– Павел, – послышалось в шлемофоне. – Шесть-особый. Тревога первой степени.

– Еще этого не хватало!

Павел бился врукопашную с небольшим птеродактилем, который умудрился вцепиться ему в спину.

– Павел! – Вызов повторили.

– Эх! – сказал Павел, отрывая хищный клюв птеродактиля. – Не успел я спасти теплицы.

С этими словами Павел включил силовое поле и гравитацию на полную мощность. Лес стремительно пошел вниз. Один из ящеров еще пытался преследовать его, но быстро отстал и присоединился к стае, которая понеслась крушить лабораторию и теплицы…