Кир Булычев - На полпути с обрыва

Посреди небольшого кабинета стоял совершенно обнаженный, голубой от холода или волнения Миша Гофман, вытянув вперед руки и поставив ноги вместе. Глаза его были закрыты. Сизолицый, не обращая внимания на вошедших, приказывал ему:

– Поднять правую руку, не раскрывая глаз, поднести ее к кончику носа. Ну вот, промахнулись! Сколько же можно! А теперь левую руку… и только посмейте мне промахнуться, я вас тут же спишу в обслуживающий персонал и лишу усиленного питания… ну вот, лучшего я от вас и не ждал. Где у вас нос? Нет, это не нос, а это ухо!

– Доктор Клерий! – прервал монолог морской слон. – Вы успеете разобраться с этим неврастеником. Но меня интересует, какое вы имеете право хватать пришельцев, которые еще не прошли моего обследования? Вы понимаете, что ваши армейские интриги здесь не пройдут?!

– Я сделал то, что считаю нужным. Девушку нашли наши сотрудники. Вы ее вообще проморгали. Где был ваш Гарбуй? Опять политикой занимался? Опять с президентом шептался?

– Не вам об этом судить!

– Нет, мне. За нами будущее. А вас мы отправим на помойку истории.

– Прежде чем вы успеете отправить, вы побываете на кладбище! – сообщил морской слон и со страшным ревом кинулся на сизолицего.

Но тот был готов к нападению. Отшвырнув в сторону маленького Мишу Гофмана, он схватил металлический стул и помчался на морского слона, который выхватил из верхнего кармана мясницкого фартука отлично отточенный пинцет и стал остро, резко, горизонтально махать им, чтобы выколоть противнику глаза.

Кора и Миша убежали из кабинета и оказались в коридоре. Вслед им неслись отдельные вопли и рев докторов.

Уйти далеко им не удалось, даже обменяться фразами они не успели, потому что двери с улицы распахнулись и в вестибюле поликлиники загремели, затопали, тяжело задышали солдаты в боевой форме, бронежилетах и с карабинами в руках. Окруженный ими, шел человек высокого роста с очень маленькой головой, откинутой назад, будто владелец головы только что отшатнулся от неприятного запаха или вида насекомого. Плечи господина были очень узки, затем туловище плавно и постепенно перетекало в живот и бедра, составляющие нижнюю часть этого конуса, а ноги были на редкость коротки, словно обрублены.

В отличие от солдат он был безоружен, если не считать шпаги, свисавшей с золотой перевязи, пересекающей темно-оранжевый мундир, расшитый серебряными дубовыми ветками. На голове офицера набекрень сидела красная каскетка, украшенная плюмажем из павлиньих перьев, которые все время задевали то за притолоку, то за люстру, а то и за потолок.

Натолкнувшись в дверях на Кору и Гофмана, усатый офицер на секунду задумался, затем сообщил:

– Тебя я знаю. Ты – Гофман, агент земных разведок, большой мерзавец. И я тебя задушу собственными руками. А вот девицу не имел чести… Я не имел чести или я имел честь?

– Мы не знакомы, – сказала Кора.

– Вот именно. Из этого я делаю вывод, что ты и есть наше новое приобретение, которое эти недоумки Гарбуя упустили, а мои соколы отыскали и привезли. Тебя солдаты привезли?

– Солдаты.

Офицер говорил хрипло, надрывно, напористо.

– Будем знакомы! – сказал он. – Полковник Рай-Райи, кавалер степени нежданного нападения.

– Кора, – ответила девушка. – Кора Орват, студентка Суриковского института.

– Степень имеешь?

– Степени не имею и не знаю, что вы имеете в виду.

– А то у вас как институт, сразу доктор или профессор. Слушать противно.

Вроде бы разговор шел по-русски, но собеседники друг друга не очень понимали.

– Чего я не хотел, – продолжал полковник Рай-Райи, – так это чтобы ты сперва попала в лапы молодчиков Гарбуя. Они из тебя вытянут, что им надо, а от нас могут и скрыть… Понимаешь?

Полковник показал на дверь, из-за которой доносилось рычание и звуки разбивающихся предметов – бой между докторами продолжался.

– Эти недоумки даже шпиона выследить не могут – хороши бы мы были, если бы оставили этого… – он показал на вздрогнувшего Мишу Гофмана, – на свободе. Откуда мы знаем, где его сообщники.

– Это трагическое недоразумение, – произнес Гофман.

– Я из тебя еще выбью добровольное признание, – пригрозил полковник Рай-Райи и, толкнув дверь сапогом, первым вошел в кабинет, где бились доктора.

Те не заметили, что появилось несколько зрителей, так как, разбежавшись по углам кабинета, метали друг в друга острые и тяжелые предметы. По лицам докторов сочилась кровь, на лбах и темени вздувались шишки.

– А ну, стоять! – крикнул полковник Рай-Райи.

Первым опомнился сизолицый.

– Ваше постоянство! – воскликнул он. – Я больше с этой компанией работать не могу. Они ставят интересы своей науки выше интересов национальной обороны. Это потенциальные предатели.

– Я исполняю указания правительства! – загудел морской слон. – И лично господина президента.

С этими словами морской слон сделал широкое танцевальное движение ластом, и Кора увидела, что в углу, плохо различимый на фоне белой стены, стоит беломраморный бюст лысого человека с утиным носом и повязкой через правый глаз.

При словах доктора все присутствующие, кроме Коры и Миши, щелкнули каблуками и ударили себя кулаком правой руки по левому плечу.

– Все, хватит! – рявкнул полковник. – Начинаем допрос, пока не прискакал этот Гарбуй.

– Я полагаю своим долгом, полковник Рай-Райи, – пригрозил морской слон, – довести до сведения Председателя Высокой комиссии по пришельцам, господина Гарбуя, что очередной опыт завершился блистательно и в нашем распоряжении имеется живой образец. – Он указал на Кору.

– А ну, отодвиньте его! – рявкнул полковник, и солдаты оттеснили морского слона за разбитый в докторском бою стеклянный шкаф с лекарствами.

– Кора Орват, сделай шаг вперед! – велел полковник.

Но тут он заметил Гофмана и приказал:

– А этого, разоблаченного, отправьте в камеру.

Полковник смотрел на Кору, как ему, видно, казалось, пронзительным взглядом.

– Ну, расскажи, – заявил он. – Как жила, почему к нам проникла. Кто тебе приказал?

– Я вас не понимаю, – сказала Кора. – Я никуда не проникала. Я гуляла, я хотела кинуть цветы в память об инженере Тое, но тут не удержалась и упала…

– Похоже? – Неожиданно полковник обратился к сизолицему.

– Мы составили такое же представление об этом инциденте, – сказал тот. – Они всей толпой стояли там, на точке сброса. Ближе всех к ней находился Гофман. На кинопленке видно, как он ее толкнул.

– Не может быть! Он такой милый дядечка! – воскликнула Кора. – Кроме того, я прошу объяснить, почему я была там, а он уже здесь, почему он был там, а я здесь и он здесь?

– Да, кстати, – повел усами полковник, – как вы это можете объяснить?