Джордж Мартин - Козырные тузы

Она отвернулась от него, каждой черточкой своего хрупкого тела давая понять, что разговор окончен, и к его горлу подступило унижение.

— Уведи его, — через плечо бросила она Седжуру. — И на этот раз запри в каюте. — Последняя команда была адресована кораблю.

Седжур с каменным лицом протянул ему руку, помог подняться и проводил до каюты. Тахион шел впереди, повесив голову и ссутулившись, и чувствовал себя так, как будто ему было пять лет. Когда старик ушел, Tax от души угостился из фляги, которая висела у него на бедре. Бренди слегка успокоил его натянутые нервы, но ни на йоту не продвинул вперед мыслительный процесс. Пленник принялся ходить кругами по своей роскошной каюте пытаясь придумать какой-нибудь план, но ничего так и не приходило ему в голову, и он запаниковал. Должно же у этого корабля быть какое-то слабое место!

Он решил выяснить, что за людей держат на корабле. Женский разум, к которому он прикоснулся, был ему знаком. Аста Лензер, прима-балерина Театра американского балета. Она думала о мужчине. О мужчине, которого и мужчиной-то можно было назвать с большой натяжкой. Когда его грузная, липкая от пота туша бестолково елозила по ее телу, женщина думала: ну не забавно ли, что человек, наделенный такой силой и властью, в постели — полный ноль. И ведь это человек, который внушает всем такой страх…

Смущенный Тахион почувствовал себя так, как будто его застали за подглядыванием в замочную скважину. Он покинул ее сознание и продолжил поиск. Однако никого похожего на того дружелюбного психа, который привязался к нему на крыльце клиники, не уловил. Оставалось только надеяться, что капитана Глюкса не сочли бесполезным и не избавились от него. Он наткнулся на что-то странное — сознание было так сильно блокировано, что казалось почти непроницаемым. Tax никогда не почувствовал бы его, если бы не внезапный приступ ужаса, который, впрочем, был очень быстро подавлен. Возможно, это и был его назойливый знакомец. Он продолжил поиски и обнаружил…

— Черепаха! — воскликнул он, до того удивленный и встревоженный, что даже подскочил на месте.

Он сузил и уточнил круг поиска, создал полутень, чтобы у любого ментального шпиона создалось впечатление, будто он спит, и вступил в контакт. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Первое краткое прикосновение открыло ему Черепаху, которого он совсем не знал, и потом, Тахиону совершенно не хотелось перепугать его до полусмерти своим внезапным появлением у него в голове. Он принялся искать способы дать Черепахе понять о своем присутствии постепенно и с каждым мгновением чувствовал себя все более и более подавленным. Мрачные и гнетущие эмоции, словно вязкие темные волны, тяжело колыхались в душе Тахиона: страх, гнев, чувство утраты, одиночество — и всепоглощающее ощущение безысходности и отчаяния.

Чувствуя себя нарушителем, вторгшимся на чужую территорию, и не желая давать повод упрекнуть его во вмешательстве в личные, не касающиеся его дела, он решительно постучал в примитивные щиты Черепахи, и вспышка удивления, смешанного с осторожным интересом, сказала ему, что он привлек внимание туза.

«Черепаха?»

«Тахион, это вы?»

«Да. — Он уловил недоверие и подозрительность. Это задело его, и он снова задумался, что же произошло с его самым старым земным другом. — Я — пленник, как и ты».

«А-а. Это один из тех кланов, о которых вы вечно толкуете?»

«Нет, это моя собственная семья. Они прилетели сюда взглянуть на результаты эксперимента и найти меня. — Сомнение Черепахи ранило, как острый клинок. — Как мне убедить тебя, что я не имею к этому никакого отношения?»

«Наверное, никак».

«Друг мой, ты никогда таким не был».

«Точно. — Эта мысль была окрашена горечью. — А еще я никогда не был человеком за сорок, одиноким и никому не нужным, у которого впереди нет ничего, кроме смерти».

«Черепаха, да что с тобой такое? Что случилось? Позволь мне помочь тебе».

«Так же, как вы с вашими родственничками помогли нам всем, когда занесли вирус на Землю? Нет уж, спасибо».

Застарелая боль и чувство вины вновь нахлынули на Тахиона с такой силой, как давно уже не случалось все эти годы, за которые он построил клинику, из отрицательного героя стал положительным, завоевал любовь и уважение многих своих «детей». За годы, которые притупили остроту угрызений совести. Сейчас все его чувства были перед Черепахой как на ладони. Таху показалось, что его боль доставила тузу какое-то извращенное удовольствие.

«Каким образом они захватили тебя?»

«Это было несложно. Должно быть, они захватили контроль над моим сознанием, потому что я сам прилетел к ним в руки».

«Какого черта ты шлялся по улицам?» — разозлился Тахион, против всякой логики пытаясь переложить вину на Черепаху.

«Я вез вам шар для боулинга, решил, что вы будете не против сыграть пару партий, что же еще?»

«Не знаю, поэтому и спрашиваю!»

«Этот шар был чертовски странный, я отобрал его у одного малолетки на улице».

«И где он сейчас?»

«Они забрали его из панциря и положили на полку в зале».

«Что это был за зал? Покажи мне».

Черепаха был недоволен — его раздражение обжигало сознание, словно кислота, — но подчинился. Tax и сам не мог бы сказать, почему он так прицепился к этому устройству. Возможно, просто пытался отвлечься и не думать об их плачевном положении.

«Я раздумываю о возможности побега, — сказал он после долгого молчания. — Пожалуй, с помощью твоего телекинеза, моих способностей к ментальному контролю и кинжала, который передала мне моя праправнучатая племянница Талли, у нас может что-то получиться. Я рад, что ты не попытался вырваться отсюда сам».

«Я… я не могу».

«Прошу прощения?»

«Повторяю, я не могу».

Словно и не было всех этих лет, и это не Черепаха, а он сам произносил эти слова. Дрожащий и всхлипывающий, Тахион стоял на ступенях мавзолея Джетбоя и пытался объяснить, что он и хотел бы помочь, но не может.

Тогда Черепаха ударил его; нечеловеческая сила туза обрушилась на него как гигантский незримый кулак, и он кувырком покатился по ступеням. Но он не хотел бить Черепаху, он хотел понять.

«Почему, Черепаха? Что произошло?»

«У меня нет панциря. Великая и Могучая Черепаха мог бы превратить этих недоносков в фарш, но мне это не под силу. Я просто старина Том…»

Он запнулся, но Тахион уже уловил всю мысль до конца.

«Том Тадбери».

К счастью, это имя ничего не говорило Тахиону. Поэтому парень мог не опасаться за тайну своей личности.

«Ничего страшного, — принялся он утешать Тома. — Не исключено, что все равно у нас ничего бы не вышло. Чтобы план сработал, нам пришлось бы уничтожить их по одному, но если бы ты взломал дверь, „Мегера“ в тот же миг сообщила бы об этом Заббу и нас бы засекли. Но даже если бы у нас все получилось, я уткнулся бы носом все в ту же проблему: как справиться с „Мегерой“».