Джордж Мартин - Козырные тузы

— Значит, не выпустите?

— У меня есть свидетель, доктор.

— Пылающее небо! Женщина, у тебя что, нет сердца? Тебя не волнует справедливость?

— Думаете, я только что приплыла из Сан-Хуана? Свидетель — уважаемый человек, который раньше Клецку в глаза не видел и не испытывает никакого предубеждения к джокерам. И он приходит и описывает Клецку во всех подробностях. Только не говорите мне, что свидетелям нельзя верить, я сама это знаю. Но этот свидетель — надежный.

Тахион пригладил волосы пальцами.

— Позвольте мне поговорить с ним. Это очень важно. Что-то происходит, и дело тут не только в Клецке.

Она закатила глаза.

— Вы задумали какую-то чертовщину.

Озорная ухмылка.

— Ну разумеется.

— Вы теперь герой, доктор. И знаете о таких вещах куда больше моего. Но только попробуйте втравить в это дело слюнявых правозащитников, и я попросту вас пристрелю.

Он понял все, едва только прикоснулся к чужому разуму.

Дантист, невысокий, спортивный, пышущий здоровьем мужчина чуть за пятьдесят, сосед Уоррена по дому. Он выходил на улицу выгулять собаку — мужественный поступок в такое позднее время — и видел, как странного вида человек выходит из переулка за домом. Человек на мгновение остановился — меньше чем в десятке футов от него — взглянул неустрашимому дантисту прямо в глаза и, шаркая, удалился в парк.

Это совпадало с показаниями двух других свидетелей — управдома, которого оглушили ударом по затылку, когда он осматривал взломанную дверь черного входа, и женщины, почему-то наблюдавшей за переулком из окна дома напротив. Оба заметили крупную сероватую фигуру, похожую на мужскую, которая шаталась по переулку. Но описать его оба смогли лишь в самых общих чертах.

Тахиону достаточно оказалось мимолетного прикосновения к сознанию дантиста, чтобы понять, что вся эта история — фальшивка. Отнюдь не ложь, мужчина безоговорочно в нее верил. Потому что ее внедрили в его память.

Тахион с отвращением копнул глубже. Былая боль давно утихла, внутри у него больше не смерзался липкий холодный ком при одной мысли о том, чтобы пустить в ход ментальную силу, как это было после Блайз. Причина крылась не в том. Характер внедрения недвусмысленно свидетельствовал о том, что за существо это сделало. Оставалось лишь выяснить, кто именно из очень узкого круга способен на такое. И у Тахиона уже имелось веское подозрение.

В принципе это уже не имело значения. Последствий все равно не избежать — но насколько они чудовищны, Тахион и представить себе не мог.

— Мне не нравится это место, — пророкотал Дург ат'Морах бо Забб Вайавандса, едва они ступили на шаткую черную лестницу, ведущую к их квартирке в далеко не фешенебельном квартале Вилледж.

Рабдан ухмыльнулся, обернувшись через украшенное золотым эполетом плечо.

— Как ты можешь быть недовольным? Ведь ты еще не был внутри.

— Привратник, тот, со странным мертвым лицом, не пропустил бы меня.

— Что сказали бы Вайаванды, если бы узнали, что один из их драгоценных Морахов позволил низкородному землянину сказать ему «нет»? Воистину, семя их истощилось.

Дург согнул руку, способную раздробить гранит. Жесткий белый твид рукава его униформы разошелся с треском, похожим на звук пистолетного выстрела.

— Забб брант Сабина сек Шаза сек Рисала приказал мне вступать в драку, только когда это необходимо для выполнения миссии, — проскрежетал он. — Точно так же как он приказал мне служить такому недостойному, как ты, — чтобы испытать мою преданность. Но предупреждаю: когда-нибудь твоя некомпетентность лишит тебя благоволения моего господина. И когда этот день настанет, я выдерну твои руки и ноги, коротышка, и раздавлю тебя, как прыщ.

Рабдан попытался рассмеяться. Голос отказал ему, и он сделал еще одну попытку.

— Ты такой враждебный. Как жаль, что ты не видел, как освежевали ту девку. Забавное развлечение. Когда землян уничтожат, некоторые редкостные таланты будут навсегда потеряны, не могу не признать.

Они добрались до последнего этажа. Рабдан помедлил перед дверью, наморщил лоб, мысленно прощупывая квартиру. Еще не хватало, если на них нападут воры. Дург молчаливо стоял чуть позади. Его родичи принадлежали к классу Пси-лордов, но он, как и большинство Морахов, был ментально слеп. Если Рабдан обнаружит опасность, он исполнит свое назначение.

Удовлетворенный результатами проверки, Рабдан отпер дверь и перешагнул через порог. Дург вошел следом и закрыл за собой дверь. Из коридора, ведущего в спальню, выступила фигура.

— Тисианн! Но я же проверял!

— Уж кому-кому, а тебе точно не по зубам обнаружить меня, если я этого не захочу, — сказал Тахион. — Встреча с тобой — дурное предзнаменование для всех нас. Да пожалуй, для всего Такиса.

— И хуже всего — для тебя, — парировал Рабдан. — Дург, обезглавь его!

— Монстр Забба! — не сдержавшись, ахнул Tax.

— Мой милый принц! — проговорил Дург. — Мне будет приятно.

Рядом с Тахионом выросла вторая фигура.

— Доктор, кто это? — спросила Дочь Луны, слегка щурясь на яркий свет лампы, стоящей на низеньком столике. Ее глазам предстал невысокий мужчина, в котором даже она с первого взгляда узнала такисианина — с резкими чертами, платиновыми волосами и бледными глазами навыкате. Существо, занявшее почти весь ковер на полу тесной гостиной, девушка не смогла классифицировать. Оно было невысоким, немногим больше пяти футов, но бугрилось узлами пугающих мышц и казалось почти квадратным. Однако его голова могла бы принадлежать такисианскому эльф-лорду, а продолговатое, с тонкими и строгими чертами лицо было прекрасным. Контраст получался разительным.

— Это прихвостень моего кузена, Рабдан, — представил Тахион, — а это — его ручной монстр, Дург.

Несмотря на четыре десятка лет, прожитых среди джокеров, от одного вида Мораха Таха затошнило. Здесь он имел дело не с почти точной копией такисианина, землянином, причудливо обезображенным вирусом; то было зрелище, которое народ Тахиона почитал самым омерзительным надругательством над самим образом такисианина. Отчасти именно внешний облик делал Мораха столь грозным оружием в любой войне — его вид вызывал у врагов отвращение.

— Это существо взрастило семейство, враждебное моему. Живая машина убийства, обладающая слоновьей мощью и натренированная до автоматизма. — При виде новоприбывшей Дург замер, изогнув безупречную бровь. — Даже по нашим меркам он почти неуязвим. Забб впервые взял его с собой в набег, когда он был еще детенышем, и теперь он безоглядно предан своему хозяину.

— Доктор, как вы можете так говорить о человеческом существе?

— Он не человек, — проскрежетал Тахион, — и советую тебе не сводить с него глаз.