Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

— Больше так не делайте… Это совершенно для меня не годится… Не знаю, что на меня нашло… Бедная Наденька, мне ее уже жалко… Больше со мной не танцуйте.

И пошла из зала.

Красный, пристыженный Городецкий поплелся к стене.

«Что, в самом деле, Вы себе позволяете? — возмутился он. — Я с Вами попадаю из одной постыдной ситуации в другую».

«Такова взрослая жизнь, юноша. Вы же не думаете, что детей находят в капусте?». «Причем тут это? Придет время, я женюсь, и тогда буду вправе предаваться чувствам с женой…».

«Боже мой, детский сад, штаны на лямках… Для того, чтобы жениться, да не абы на какой девушке, а самой-самой, придется ее заинтересовать собой. Иначе ее умыкнет другой, вроде этого бравого офицерика. А чем ты можешь заинтересовать — своими умоляющими серыми глазами?»

Тут их неслышный диалог был прерван все той же Надин.

— Ну что, натанцевались с моей сестрой? — агрессивно начала она. — Получили удовольствие? Она-то получила, я видела… Только что это вы так быстро расстались? В конце наступили ей на ногу?

— У нее закружилась голова, — соврал дважды, трижды виновный гость.

— И не мудрено, так сильно Вы ее крутили! Хорошо, что с Вами была не я…

— Хорошо, — покорно согласился Сергей.

— Вот как?! Значит, я Вам не подхожу? Со мной танцевать Вы избегаете?

— Помилуйте! — вскричал Городецкий. — Я сюда вошел четверть часа назад, просто еще не успел Вас пригласить…

— Так пригласите, наконец! — топнула ножкой разгневанная Надин.

— Может, подождем музыку?

— Нет! Мало ли что еще может случиться… Выйдем в центр и пусть попробуют не заиграть!

При полном недоумении присутствующих они вышли на пустующий круг, взялись в вальсовой позиции за руки и Надин громко произнесла:

— Сказки Венского леса! Пожалуйста!

Сидевшая за пианино девушка зашуршала нотами, но еврейской наружности скрипач на слух стал наигрывать знаменитый вальс. Надин и Сергей плавно двинулись по паркету.

Почти сразу в их сплетенных ладонях и пальцах запульсировала кровь, рождая томные чувства, которые все более перерождались во взаимную страсть. Вскоре фигуры вальса потеряли для них какое-либо значение, они летели по паркету «на автопилоте», превратившись в охваченное трепетом единое существо… Ни о каких «проникновениях» в этот раз даже Карцев не думал, а уж Сергей был на пределе возможного счастья. Что касается Наденьки… Она танцевала с закрытыми глазами, лицо ее то озарялось счастливой улыбкой, то искажалось гримасой экстаза, то почему-то хмурилось, а тело… Тело ее вытянулось в струну, которая почти ощутимо вибрировала, подчиняясь мелодии вальса, а еще более мелодии любви, рожденной от соединения с этим необыкновенным юношей…

Они могли летать так без конца, не обращая внимания на окружающих (никто из них в круг так и не вошел), но музыка смолкла. В некотором недоумении они остановились, потом пошли в сторону, но пальцы и ладони расплести были не в силах.

— Что это за цирковой номер ты устроила? — вдруг обратился к Надин криво улыбающийся прапорщик. — Только что сальто-мортале не проделывала…

— Что за тон? — непроизвольно возмутился Городецкий.

— А тебя, олух царя небесного, не спрашивают! — окрысился бывший фаворит. — Твое место на галерке!

И легким движением пальцев щелкнул соперника по носу!

«Дуэль неизбежна! — сверкнуло в душе Карцева. — Но хоть выбор оружия оставить за собой…».

Тотчас он жестко взял прапорщика за нос, потянул к себе и резко оттолкнул, подставив подножку. Тот отпрянул и упал с грохотом на пол. Тут же вскочив, закричал:

— Дуэль! Я тебя уничтожу!

— Нет! — пронзительно вскрикнула Наденька и бросилась на шею Городецкому. Потом вдруг резко метнулась к прапорщику:

— Нет, Борис, прошу тебя, не надо!

— Убью! — прорычал тот. — И никто меня не уговорит!

— Прошу! Мы же друзья!

— Да?! — оскалился гвардеец, — просто, значит, друзья? А этот, без году неделя, тоже будет друг? Или ты его теперь вместо меня целовать будешь?

— Борис! — засверкала глазами Надин. — Ты ведешь себя недопустимо!

— Я веду себя как человек чести и офицер! А офицеры оскорбления смывают только кровью, на дуэли! Ты, ничтожный шпак, принимаешь мой вызов?

— Пришлите мне завтра своих секундантов, — ровно сказал Городецкий-Карцев.

— Нет! Пришлю сегодня! Я не могу жить оскорбленным ни дня!

— Что вы делаете, мальчики, — вновь вскричала Наденька, — остановитесь!

— Что здесь происходит, молодые люди?! — грозно спросил появившийся из кабинета генерал-губернатор.

— Папа, они хотят устроить дуэль! Из-за меня! Останови их!

— Это невозможно, — упрямо сказал гвардеец. — Я смертельно оскорблен. Если же Вы ушлете меня куда-нибудь, имя этого подлеца покроется бесчестьем!

— Так, господин прапорщик! Тотчас отправляйтесь под домашний арест и не вздумайте его нарушать. Иначе вмиг окажетесь в Туруханском крае или на Диксоне. Я лично разберу произошедшее.

— Я уйду, но ты, Городецкий, подлец и трус! Пусть все об этом узнают!

— Да-а, — сказал Плец спустя четверть часа Городецкому у себя в кабинете. — Ситуация для тебя прескверная. Не допустить дуэли — твое имя будет безвозвратно опозорено. Допустить — он тебя убъет.

— Еще посмотрим, кто кого убъет, — проворчал Городецкий-Карцев.

— А ты что, хорошо стреляешь? Или шпагой, саблей владеешь? Этот-то точно все это умеет, профессия это его, а ты?

— Выбор оружия остался за мной, — сказал Карцев. — Сражаться, безусловно, придется: общественное мнение страшнее пистолета. Выберу шпагу, потому что немного ей фехтовал. Постараюсь сразу его убить, в длительном бою он меня одолеет.

— Как же ты его, интересно, убьешь под неусыпным наблюдением четырех секундантов? — едко спросил Плец. — В случае применения недозволенных методов дуэль будет признана неправильной и честное имя твое останется замаранным.

— Дуэлянт не ждет от дебютанта особой ловкости, на это и будет мой расчет. В том же Питере мы ходили на французскую борьбу «сава» и кое-какие необычные приемы я освоил.

— Гм… Дай бог, дай бог. Помни только, что правила должны быть соблюдены. Эх, я ведь уже планы на тебя стал строить, хотел к себе приблизить, взять неофициальным помощником… Как прав был Шопенгауэр, призывавший развенчать дуэльный романтизм, сколько прекрасных людей погибло напрасно! Кстати, может, ты не дворянин? Тогда с тебя и взятки гладки…

— Отец в Польше шляхтичем был, сюда его сослали…

— Жаль! Ты, вроде бы, и Наде моей успел понравиться? Этот просто так бы не прицепился…

— Он ее оскорбил! А она — лучшая девушка на свете!

— Даже так? А кто на нее критику в начале вечера наводил?

— Я еще ее не знал…

— Во так-то! А то: гороскопы, зодиаки, древние мудрецы… Любовь — вот основное мерило отношений между полами. Надеюсь, ты не всех Скорпионов подряд любить будешь?