Уильям Микл - Перейти к Единому

Старый Горди перешел к Единому через два месяца после нашего прилета. Он ушел радостно, а перед тем как улечься на церемониальный алтарь, пожал мне руку. Только раз ярко сверкнул словно подмигнувший глаз - и старик застыл в неподвижности. Друзо покинули зал счастливыми и оживленными группками, оставив меня возле тела. Похоже, он точно умер. Мне его уже не хватало… Когда мы опустились на планету, нас встречали. Он подошел первым и поприветствовал нас, широко раскрыв пушистые руки. Без тени удивления на лице. Чуть позже он объяснил свою осведомленность так: «Единый подготовил нас». С этого момента старик стал моим постоянным спутником, бессменным гидом и помощником в изучении нравов и обычаев друзо. Пока Единый не позвал его.

- Мы не можем отказать Единому, - пояснил он, совершая ритуальное омовение.

Это были его последние слова.

Теперь Старый Горди мертв, потерян для религии, которую я так и не смог постичь, и пустая оболочка безжизненно лежит передо мной на камне…

Горди - не имя, а ближайшее созвучие, которое смогли найти наши переводчики, расшифровывая свистящие трели речи друзо. И насколько я смог разобраться, всех местных жителей звали Горди, с тонкими, едва заметными нюансами, помогающими различать их. Например, мой друг был Старым Горди, потому что являлся самым старым в семействе и главой рода. Также мне довелось встречать нескольких разных индивидуумов, известных как Юный Горди, и лишь одного несчастного бедолагу звали Тупой Горди.

Слезы навернулись на глаза, и я украдкой вытирал их, когда кто-то подергал меня за рукав. Опустив глаза, я встретил печальный взгляд молодого друзо.

- Юный Горди, Который-В-Свое-Время-Станет-Главой-Рода, хочет знать, почему у тебя из глаз вытекает вода.

Это единственное, что мне в них нравилось - непосредственная прямота и абсолютное отсутствие хитрости.

- Я опечален тем, что Старый Горди покинул нас, - со вздохом ответил я. Мохнатая бровь молодого друзо недоуменно поползла вверх.

- Но Старый Горди сейчас с Единым, и он всегда с нами. - Он склонил голову, словно прислушиваясь к какому-то отдаленному звуку. - Он говорит, что я должен помочь тебе понять.

Я буквально оттолкнул его и пошел, стыдясь своей несправедливой грубости, но сейчас я меньше всего был готов воспринимать какую-либо религиозную чушь. Я злился и страдал - нужно время, чтобы примириться с потерей друга.

Импровизированный бар в это время дня пустовал - вся команда работала: геологическая разведка, биологические исследования, даже археологи пытались что-то раскопать. Я знал, что эти последние два приятеля уже начинали падать духом. Друзо прошли долгий исторический путь и хранили великолепные рассказы в устных преданиях, но письменности у них не было. Никакими прочными, долговечными постройками друзо тоже не обзавелись - их маленькие домики походили на скособоченные глиняные хаты и не слишком превосходили размерами шалаши.

- Это неестественно, - сказал как-то один из археологов. - Все существа, наделенные сознанием, что-нибудь строят: храмы богов, статуи исторических личностей, да хоть какие-нибудь произведения искусства создают!

Ближе всего мы подошли к постижению местной истории через повествования Старого Горди, но даже тогда истина была скрыта под толстым слоем легенд о приходе Единого.

Опять! Я не мог перестать думать о старике: вот он живой - и тут же, в следующую секунду, мертв.

- Виски. Полный стакан, - сказал я Трише, шеф-повару и архивариусу нашей команды. На этой неделе она по совместительству еще и барменша, и весьма неплохая, потому как знает, когда надо держать язык за зубами.

Я прикончил почти полный стакан огненной воды одним плавным глотком и почувствовал, как ее жар упал в желудок, когда я попросил повторить. Пока Триша наливала вторую порцию, я объяснил:

- Тяжелый день… Знаю, что утром грядет расплата.

Триша улыбнулась, и я почувствовал в груди совсем другой жар - более мягкий, тонкий, но не менее сильный.

- Я заканчиваю через час, - сообщила она. - Не возражаешь, если я к тебе приду? Посидим, поболтаем. Уж и не припомню, когда я последний раз расслаблялась.

На самом деле мне не нужна была компания. Все, чего я хотел - это лишь напиться и забыться.

- Конечно, ты можешь прийти, но не обещаю, что через час еще буду трезв.

Она снова улыбнулась, и я подумал, что, возможно, не прав. Может, мне лучше оставаться трезвым, если она и дальше будет вот так улыбаться.

Слово за слово, и на следующее утро я проснулся в чужой постели.

Сначала я как-то растерялся, потом почувствовал, что рядом кто-то лежит. Я невольно улыбнулся, вспомнив всё, и решил было разбудить ее, чтобы продолжить вчерашнее, но вечернее пиво лежало горячим и тяжелым грузом в мочевом пузыре.

Пусть не сразу, но я нашел нужную дверь. Шагнул в туалет, включил свет и чуть не закричал.

Маленький друзо сидел на унитазе и улыбался, глядя на меня снизу вверх.

- Если вы закончили свои спаривания, Юный Горди хотел бы поговорить с тобой.

Памятуя беседы со Старым Горди, я понял, что объяснять человеческую физиологию не имело смысла - это лишь вызывало смех. Как друзо производят потомство, оставалось для нас тайной, но я полагал, что зачатие происходило без какого-либо проникновения - обычно в этой части они особенно громко смеялись.

Я также не озаботился спросить, как он пробрался в дом - казалось, они обладали умением сноровисто обращаться с любыми хитроумными замками, которые оказывались сложными для нас. И это притом, что сама идея запирания дверей была им абсолютно чужда.

- Чем я могу помочь Единому? - заговорил я в его манере. Он перестал улыбаться.

- Горди волнуется. Археологи подобрались слишком близко к Единому. Ты должен остановить их.

Я потерял дар речи. Первый раз на моей памяти друзо о чем-либо просили, и впервые я увидел признаки беспокойства. И главное, появился хоть какой-то намек, что Единый существует неким физическим образом.

- Но они лишь хотят поучиться у Единого, - объяснил я дежурной фразой. Обычно подобная абстрактная формулировка их всегда успокаивала. В этот раз не сработало.

- Единый оберегает нас, Единый учит нас, но мы не ходим туда, где Единый в большой силе. Люди подобрались слишком близко! Ты должен остановить их! - Если судить по возбужденному тону, то малыш друзо просто съехал с катушек.

- Я поговорю с Маккинли, - сказал я, но он покачал головой.

- Маккинли не знает Единого, и нет ему дела до чаяний друзо. Это должен сделать ты, и как можно скорее.

Они вынуждали меня быть осмотрительнее и следить за каждым своим шагом, потому что обладали гораздо большей наблюдательностью, чем мы могли себе представить - они практически не видели капитана и никогда не общались с ним, но при этом знали о нем слишком много.