Артур Дойль - Маракотова бездна [litres]

Сканлен попробовал счастья, изъяснив ему наши желания на крепком американском жаргоне, на что слуга ответил той же любезной, но непонимающей улыбкой. Когда же я открыл рот и выразительно пожевал палец, наш страж усиленно закивал и быстро исчез.

Через десять минут дверь снова распахнулась, и двое в желтых одеждах вкатили столик на колесах. Будь мы в Балтимор-Отеле, нам бы не сервировали лучшего завтрака. Здесь был кофе, горячее молоко, пирожки, нежная камбала и… мед. С полчаса мы были слишком заняты, чтобы поднимать дискуссию на тему, что именно мы едим и откуда это все появилось. Когда блюда опустели, снова появились желтые слуги, выкатили столик и тщательно заперли за собой дверь.

– Честное слово, я исщипал себя до синяков, – заявил Билл. – Спим мы или нет, позвольте вас спросить? Слышите, док, вы нас сюда притащили, и ваша святая обязанность объяснить нам – у кого мы, собственно, в гостях и за какие такие подвиги нас так знаменито угощают.

Доктор покачал головой.

– Для меня это тоже сон, – сказал он, – но какой изумительный сон! Какие замечательные вещи можно было бы рассказать там, наверху, сумей мы добраться туда.

– Ясно одно, – заметил я, – что в легендах об Атлантиде [14] Атлантида – континент, занимавший, по преданию, част Атлантического океана. Рассказ об Атлантиде мы находим в творениях древнегреческого философа Платона, написавшего его со слов Солона (законодателя), жившего в еще более древние времена и записавшего этот рассказ, в свою очередь, со слов египетского жреца. Сказание Платона долгое время считалось мифом. В последнее время, однако, в результате ряда изысканий современных ученых – геологов, антропологов – существование Атлантиды начинает, как будто, находить научное подтверждение. Атлантиде посвящено множество научных и беллетристических произведений. было много истины, и часть погибшего народа спаслась каким-то нам пока неизвестным образом.

– Даже если они и спаслись, – ответил Билл Сканлен, почесывая в затылке, – то черт меня побери, коли я понимаю, как они получают свежий воздух, воду и все такое! Может быть, когда придет этот почтенный дядя с седой бородой, он сможет нас просветить на сей счет?

– Как же он это сделает, раз у нас нет общего языка?

– Пока подведем итоги собственным наблюдениям, – предложил Маракот. – Одно обстоятельство для меня совершенно ясно – я понял это, когда ел мед за завтраком. Мед был явно синтетический [15], какой мы только-только учимся делать на земле. Но раз есть синтетический мед, почему не быть синтетическому кофе и пшенице? Молекулы [16]элементов подобны кирпичам и разбросаны повсюду вокруг нас. Надо только знать, как переместить или вынуть некоторые кирпичи, – а иногда всего один кирпич, – чтобы получить новое вещество. Сахар превращается в крахмал, а эфир в алкоголь – простой перестановкой кирпичей. От чего же зависит эта перестановка? От теплоты, от электрических влияний, от других причин, которых мы совершенно не знаем. Некоторые вещества изменяются сами собой. Уран становится радием, радий превращается в свинец безо всякого вмешательства с нашей стороны.

– Значит, вы полагаете, что у них очень развита химия?

– Совершенно уверен. Очевидно, они отлично умеют справляться с этими «кирпичами» элементов. Кислород и водород добываются непосредственно из морской воды. Углерод и уголь имеются в изобилии в составе водорослей, а кальций и фосфор в отложениях на дне. С умом и знанием чего только нельзя сделать!

Доктор еще продолжал свою лекцию по химии, когда дверь открылась и вошел Манд, дружески приветствуя нас. С ним вместе пришел старик, который осматривал нас накануне вечером. Очевидно, это был ученый филолог, потому что он обратился к нам на разных языках по очереди, но ни одного из них мы не понимали. Тогда он пожал плечами и заговорил с Мандом, который дал знак двум желтым слугам. Они внесли странный небольшой экран на двух подставках. Экран был похож на обыкновенный кинематографический, покрытый светлым металлом, блестевшим и переливавшимся в лучах света. Экран приставили к одной из стен. Старик отмерил несколько шагов и провел черту на полу. Став на нее, он обернулся к Маракоту и прикоснулся ко лбу, указывая на экран.

– Новое дело, – усмехнулся Билл. – Туманными картинками развлекать нас хочет!

Маракот покачал головой, показывая, что мы не понимаем, чего от нас ожидают. С минуту старик думал, потом, очевидно, приняв какое-то решение, провел рукой по лицу и, повернувшись к экрану, уставился на него, сосредоточив все внимание. Вскоре на экране появилось изображение группы людей. Это были мы – но не совсем мы! Сканлен имел вид опереточного китайца, Маракот выглядел как труп, но, очевидно, такими мы казались старику.

– Это отражение его мыслей! – воскликнул я.

– Правильно, – подтвердил Маракот. – Это удивительнейшее изобретение, которое мы еще еле-еле нащупываем на земле.

– Вот уж никогда не думал, что увижу себя в кино в виде такого конопатого мордоворота, – оскорбленно заметил Сканлен. – Передай мы все эти штуки редактору «Леджера», он бы нас обеспечил на всю жизнь!

– В том-то и дело, – возразил я. – Мы бы заставили весь мир разинуть рот от удивления, кабы могли выбраться отсюда. Но старик?

– Старина хочет, чтобы проделали такую же штуку.

Маракот занял назначенное место и, сосредоточившись, прекрасно воспроизвел картину. Мы увидели изображение Манда, потом «Стратфорд» – в тот момент, когда покидали его.

И Манд, и старик-ученый радостно закивали головами при виде парохода, а Манд начал делать плавные жесты от нас к экрану.

– Просит рассказать им все! – воскликнул я. – Они хотят знать по картинкам, кто мы такие и как сюда попали.

Маракот кивнул Манду, показывая, что мы поняли, и начал было «рисовать» картинки нашего путешествия, когда Манд прикоснулся к его руке и прервал рассказ. По его знаку слуги унесли экран, и атланты знаками пригласили нас следовать за ними.

Здание было огромное, и мы долго шли по запутанной сети коридоров, пока, наконец, не пришли в большой зал с сиденьями, возвышавшимися амфитеатром, как в университетской аудитории. Сбоку стоял большой экран – точно такой же, какой мы только что видели. Лицом к нему сидели люди; их было около тысячи человек, и при нашем входе раздался одобрительный шепот. Здесь были мужчины и женщины всех возрастов; мужчины все бородатые, женщины постарше имели весьма почтенный вид, а девушки блистали красотой. Мы лишь мельком могли охватить взглядом толпу; нас усадили в первом ряду, а Маракота поставили на кафедру перед экраном. Потом огни угасли, и был дан сигнал к началу.

Маракот прекрасно восстанавливал в своем воображении сцены пережитого. Сперва мы увидели наш корабль, выходящим из устья Темзы, и ропот удовольствия прошел по рядам при виде современного красавца-города. Потом появилась карта, на которой был отмечен наш путь. Потом показалась стальная кабинка, и при виде ее многие стали оживленно переговариваться. Кабина опускалась все глубже и глубже. Потом появился чудовищный рак, погубивший нас.