Артур Кларк - Венера Прайм

Следовательно под домом было помещение, которого не было на планах.

Спарта, измученная после четырнадцати часов стирки и глажки, не смогла устоять перед усталостью, заснула и вот сейчас, послушав тишину, решила действовать.

Она вышла из комнаты и, пройдя через кухню, зал, где проходил обед, спустившись по узкой винтовой лестнице в старый винный погреб, наконец добралась до тех тяжелых деревянных дверей, за которыми она переставала слышать гостей. Они оказались не запертыми — заговорщики потеряли осторожность. Далее опять каменная лестница, все дальше в глубь Земли. Становится прохладнее, — пещера сохраняет постоянную температуру круглый год.

Подножие лестницы. Воздух благоухает духами и разнообразными запахами, по которым она узнает Кингмана и каждого из его гостей. Висят шесть белых одеяний и все еще светятся теплом тел тех, кто недавно их носил.

Перед ней еще одна дверь, на этот раз металлическая. На ее поверхности осталось отпечатки рук, еще теплых и потому заметных. В остальном дверь — черная глыба в тусклом красном сиянии слабого радиоактивного тепла Земли.

За дверью она достает фонарик. Строгая простая восьмиугольная комната из бледного песчаника, похожая на церковь без приделов. Пол из черного мрамора, отполированный до блеска, без всяких украшений.

Сводчатый потолок, выкрашенный в такой темно‑синий цвет, что кажется черным. Яркие золотые восьмиконечные звезды разных размеров, самые малые с головку гвоздя, беспорядочно украшают его. Самая большая звезда, своего рода золотая мишень, закреплена в центре.

Архитектура — поздняя готика, стиль, возникший в Восточной Европе в 14 веке, в Англии называется перпендикулярным. Работа подлинная, не копия, но этот склеп — не церковь. Звезды над головой не разбросаны случайным образом.

Это планетарий. На ней изображено южное небо, а в центре — Созвездие Южный Крест. Она медленно ходит по лишенной окон, совершенно стерильной комнате, замечая, как золотые звезды отражаются в полированном черном мраморе у ее ног, словно со дна глубокого колодца.

Там, в центре черного мраморного пола, находится единственная декоративная деталь, прямо под созвездием Южный Крест. — Выступающий круглый камень с вырезанной на нем головой Горгоны. Медуза.

Не прелестная женщина со змеями вместо волос, а архаичная маска ужаса из глубоко вырезанного и ярко раскрашенного известняка, красного, синего, желтого — вытаращенные глаза, широко раскрытая пасть, изогнутые клыки, скальп, извивающийся от гадюк. Богиня смерти.

Пророки свободного духа поклоняются Знанию, Афине и Медузе, мудрости и смерти. Смотреть на лицо Медузы — окаменеть. Сопротивляться знанию — умереть.

В голове Спарты звенят их слова:

«Она могла бы стать величайшей из нас…»

«Сопротивляться нам значит сопротивляться знанию…»

Худая девушка, которая сейчас смотрит в лицо богини, думает иначе. Под резной каменной маской у ее ног покоится что‑то очень ценное, что‑то, имеющее глубочайшее значение для Пророков.

Плита тяжелая, но удается ее поднять, она открывается как дверь. Склеп — по размерам откинувшейся плиты. Облицован белым известняком. Не глубокий. Что‑то в нем скрыто под льняным саваном. Она срывает саван. Железная чаша с изображением шагающего хеттского бога бури. Пара египетских свитков папируса. Крошечные скелеты двух человеческих младенцев, пожелтевшие до цвета слоновой кости. Чип — тонкая черная информационная пластина, блестящая и новая.

Через пять минут после обнаружения склепа она снова наверху, на кухне Кингмана, за домашним компьютером. Она входит в терминал с помощью подногтевых шипов и чувствует покалывающий поток электронов. Вставляет найденный чип. Его содержимое выливается прямо в ее передний мозг.

Она катает колючий шар информации в многомерном ментальном пространстве, ища ключ к входу. Масса данных — тарабарщина, хотя и не лишенная формальных закономерностей. Но ключ не так прост, как Большое Простое Число; его сложное геометрическое качество ускользает от нее на долгие секунды. Затем в ее сознании возникает образ. Это действительно знакомо, кружащийся вихрь облаков, в который так часто приводили ее сны. — Необычно свернувшиеся узоры облаков Юпитера, медленно перемешиваемая банка с краской, оранжево‑желтая спираль уходит в белую массу.

Перед ней разверзлись широкие горизонты информации.

Она падает в эти бездонные облака, парит в них, как крылатое существо. Интенсивные волны радиоизлучения просачиваются сквозь нее, наполняют ее волнующим теплом, ощущение настолько знакомое, что причиняет ей сладкую боль — воспоминание о ощущениях, которые она когда‑то сама испытывала.

Она ослеплена, дезориентирована, немного пьяна. Она изо всех сил пытается сохранить объективный взгляд, понять смысл того, что видит.

Это данные с зонда падающего на Юпитер. Метка на файле с номером и датой. Она переживает то, что «пережил» зонд через все свои сенсоры, линзы, антенны и детекторы. Файл завершается.

Одним прыжком она оказывается внутри другого файла‑переживания.

Операционная. Вихрь огней над головой. Покалывание притупило боль во всем теле, распространяясь от живота до кончиков пальцев ног. Это она сама на столе? Неужели она вновь переживает свои мучения на Марсе через запись данных какого‑то монитора? Нет, это другое место, другой… пациент. Врачи не торопятся.

Они невидимы за масками, но она чувствует их запах. Не так уж много осталось от человеческой плоти и крови под светом фонарей, а то, что есть, поддерживается замысловатой резьбой из пластика и металла… приборы там, где должны быть органы. Временные системы поддержки? Постоянные протезы?

Прыжок — новый файл. Фалькон. Она стала Фальконом.

Она/он испытывает свои восстановленные органы чувств. Свои восстановленные части тела… — ужасное дело… такая примитивная конструкция. Она снова пытается отделить свое сознание от переживания, в которое погружена. Это чувства Фалькона, но сам Фалькон, кажется, не знает, что его прослушивают, записывают. Они посадили жучок, в его голову.

Очарованная, она погружается в его болезненное растяжение и сгибание конечностей. Она ощущает, что его органы восстановлены и усиленны. Его глаза способны к микроскопическому и телескопическому зрению, способны видеть в ультрафиолетовом и инфракрасном спектре. Его обоняние способно мгновенно произвести химический анализ. А его чувствительность к радиоизлучению и его способность слушать…

Он был ею. Но лучше. Лучшие сенсоры. Лучшие процессоры. Она почувствовала прилив гнева, острой ревности.

Прыжок. Новый файл.

Имитация полета вниз, в клубящиеся облака газового гиганта, планеты, которая могла быть только Юпитером. Визуальные эффекты и другие данные, снятые с зондов. Сверхзвуковые ветры. Перепады температуры, перепады давления — все это видно изнутри головы Фалькона. Все это заложено в его голову, как и в ее.