Ромен Люказо - Лаций. Мир ноэмов [litres]

– Самого разного. Энергетическое оружие, ракеты… Тактическое ядерное. Хватит на то, чтобы расплавить все здешние острова. Совсем рядом, вот за этой дверью, они обустраивают тактический командный пост с системами связи и обнаружения.

Еще до их бунта Диодорон получил углублённое техническое образование и подумывал стать техникокуоном. Он отлично справился бы с этой ролью, но предпочел военное искусство бесконечному ремонту, которого требовала огромная оболочка их бота. Диодорон присоединился к ним, не колеблясь, но Эврибиад знал, как переживал его друг, оказавшись в такой среде, где его талант был куда менее полезен, чем умение стрелять из лука. За это время он развил другие способности: например, научился определять положение корабля без электронных приборов, c помощью триангуляции. Серьезный тон Диодорона не мог скрыть его восхищения технической мощью. Тактический командный пункт, решил Эврибиад, станет его вотчиной.

– Придется перестроить весь наш отряд. Гребцы нам больше не нужны, – сказал он.

– У них и пистолеты есть, – проворчал Аристид.

На его морде улыбки не было, ее пересекал ужасный шрам, который он отказался сводить, несмотря на мольбы близких. Келеуст не без спеси демонстрировал и шрам, и собственный неприветливый характер.

Трое друзей показали Эврибиаду оружейную в одном из примыкающих залов, наполненную пехотным оружием – винтовками метр пятьдесят в длину. Благодаря механизму магнитного отталкивания они могли посылать снаряды с огромной скоростью и стреляли в любых условиях – даже в космическом вакууме.

– Вот, – прорычал Аристид, – что нас беспокоит.

Кибернет вскинул одну из винтовок на плечо, активировал ее, проверил прицел. Оружие было легким, несмотря на огромные размеры: обычная алюминиевая трубка, внутри – стержень из черного металла.

– Они нам не духовые ружья дают, – добавил он.

Благодаря простой конструкции винтовка была надежной, и ее несложно было содержать в порядке. Подобранный наудачу обломок металла мог в крайнем случае заменить тонкие болты из титана и обедненного урана – их уставные боеприпасы. И при отключенной программе оружие могло стрелять, пусть и менее точно. И в таком случае не оставляло следов – ни электронных, ни химических. Оно специально было создано для людопсов, чтобы компенсировать их слабость перед лицом более мощных соперников. Например, автоматов, закованных в толстую броню и одаренных сверхчеловеческими органами чувств. Аристид пришел к этому заключению без посторонней помощи. Эврибиад пожал плечами, нацепил нейтральное, насколько возможно, выражение лица, в противовес тревоге, поднимавшейся из глубины живота.

– Я хорошо понимаю, – тихо проговорил он, – причины вашей тревоги. Мы натренированы в битвах с деймонами, существами куда сильнее и куда быстрее нас. Тут ничего не изменится.

– И все-таки, – заметил Гистий, – надо будет что-то сказать солдатам.

– Скажите им, что мы собираемся сразиться с чудовищами из космоса.

– Да они со страху описаются.

– И прекрасно. Страх помогает выжить.

От этих слов с лица Гистия сползла улыбка. Но Эврибиад продолжал безразличным тоном:

– Выслушайте меня хорошенько, вы трое. Мы больше не бандиты. У нас на борту десять тысяч гражданских, которых мы должны защитить. Только мы и можем это сделать. Это одна пятая всего нашего народа. И о них мы должны думать прежде всего. Правила меняются. Вот это вы скажете солдатам.

Его помощники закивали. Да – они приспособятся, в этом сомнений нет.

– Ну ладно, а теперь покажите мне эти шаттлы.

Они вернулись на плац, прошли еще одну дверь колоссальных размеров, выполняющую тут роль шлюза. Двое ординарцев показали им оружие. Они уже успели разобрать винтовки и надеть автономные защитные костюмы, к которым можно было прикрепить прозрачный шлем. Это были темные облегающие костюмы, местами усиленные броней – нагрудниками, кирасами и крагами, сделанной из неизвестного и очень легкого материала. Их структура, однако же, во многом повторяла традиционные бронзовые доспехи, и Эврибиад сказал себе, что это сходство укрепит моральный дух солдат. Тем более что поверх комбинезонов те уже надели пояса и подвесили на них тяжелые тесаки таламитов.

Однако, увидев оружейную, они обо всем забыли. Если уж караульная, где поставили трирему, была размером с плац, что уж скажешь о примыкающей к ней посадочной площадке? Там могли бы поместиться все людопсы, что были на борту, а может, и все жители планеты, а под высоким потолком вполне можно было построить башню. Металл перегородок поглощал свет и придавал всему траурный оттенок, как будто они уже оказались в темноте космоса. Перед ним ровными рядами стояли аппараты для выхода в космическое пространство, к которым Диодон питал исключительную и страстную любовь. Формой они напоминали злых дельфинов, их короткие крылья были увешаны гроздями смертоносных машин, а корпус цвета ночи был сделан так, чтобы поглощать свет видимого и невидимого спектра. В каждую такую машину могло поместиться по сотне человек вместе с провиантом, всем необходимым оружием для штурма и даже готовым к использованию бронетранспортером. И на носу с каждой стороны был нарисован стилизованный глаз, серый, слегка рельефный, почти незаметный – символ, изображенный на его собственной триреме. В волнении он рассматривал эти еле заметные знаки, казалось, связывающие прошлое его команды с ее будущим.

А за этими гигантскими аппаратами… Он пошел вперед, пробрался под крылом и приблизился.

По всему корпусу корабля были проделаны отверстия. Широкий отсек выходил окнами наружу. По открытому люку было видно, насколько толстая броня у «Транзитории» – металлическая оболочка по меньшей мере пятидесяти метров в толщину, даже не оболочка, а доспех, собранный из плотно подобранных друг к другу чешуек из сплава никеля с молибденом и рением. При необходимости эти чешуйки могли сдвигаться под воздействием манипулятора силы тяжести, в одно мгновение закрывая огромную брешь.

Огромную? Таковой она была только в представлении людопса. В масштабах Корабля это была мышиная норка.

Кибернет подошел еще ближе, к самому краю. Отсюда был виден заросший травой пейзаж, окружающий судно, хотя воздух здесь пах закрытым помещением, как и везде на Корабле. Они находились посреди металлического монстра, поэтому земля была далеко внизу, а облака теперь казались ближе. Эврибиад протянул к ним лапу; высота его совсем не пугала – даже завораживала.

Кожей он ничего не почувствовал, однако удивительная сила помешала ему высунуть лапу наружу. Он нажал сильнее, но она не поддавалась – не как стена, а скорее как поверхность, обитая тканью, – в нее можно было вдавить ладонь, но чем сильнее он давил, тем больше становилось сопротивление. Что-то вроде осмотического барьера, который не даст воздуху выйти и предохранит от радиации, но в нужный момент выпустит шаттлы. На секунду ему захотелось сбежать со своими людьми, но потом вспомнил о своих сородичах, оставшихся на искусственном острове. И о Фотиде с ее техникокуонами. Привязанности к другим – вот самые прочные цепи.