Ромен Люказо - Лаций. Мир ноэмов [litres]

Прошло десять минут. Вернулось оцепенение. Время в неподвижности растягивалось, а потом и вовсе исчезло в полумраке собственной усталости.

Резкий шум вывел ее из ступора, живот прихватило от страха. У стены слева, меньше, чем в метре от кресла, в котором она свернулась калачиком, послышался долгий лязг, с которым железо терзало железно. Появилась сверкающая точка в россыпи искр, удлинилась, превратилась в длинную вертикальную полосу, которая начала округляться, когда стала ростом с человека.

Она наблюдала, как увеличивается отверстие в стене, не шевелясь, застыв от примитивного страха, парализовавшего холодную машинную логику. Никогда еще в своей прошлой жизни она не ощущала в себе такой силы, что поднималась из самых животных глубин ее тела – чуждая ей, но при этом непобедимая. Руки ее больше не слушались. Плавтина смотрела, как они дрожат. Сколько Ойке со Скией ни манипулировали биологическим материалом, из которого она была сделана, он все равно оставался чужим, наделенным собственным инстинктом. Словно ящерица, оказавшаяся в ловушке без всякой надежды сбежать. Она билась, как сумасшедшая, выла от отчаяния в ожидании неминуемой смерти. Грудь Плавтины содрогалась. Пришлось задержать дыхание на несколько минут.

Паника отхлынула, превращаясь в обычный страх. Без прилива кислорода активность мозжечка снизилась, и тиски паники понемногу ослабли, давая возможность высшим функциям сконцентрироваться на стратегии выживания. В глубине души рептилия признавала: лучшая стратегия, чтобы остаться в живых – держать страх под контролем. Борясь с самой собой, Плавтина сжала пальцы на подлокотнике, стиснула изо всех сил, до боли в фалангах, и это немного ей помогло. Слабая струйка решимости просочилась в ее разум, подпитывая его, и тот с трудом заработал снова, буксуя, словно машина на заледеневшей дороге.

Снаружи циркулярная пила закончила свою работу, и снова стало тихо. Плавтина потянулась сознанием в ее сторону, пытаясь определить, кто ее незваный гость. Но ничего не удавалось разглядеть или почти ничего. Едва-едва – минимальный электронный поток, порожденный парой рудиментарных цепей. Кусок металла, вырезанный из обшивки, свалился внутрь. Ни капли света не просочилось: снаружи было еще темнее, наверняка не просто так. В тесном пространстве совсем рядом вырисовался чей-то силуэт.

Больше всего он походил на солдата – по меньшей мере своей манерой держаться. Фигура у него была антропоморфной. Лицо ему закрывал шлем с удлиненным забралом. Он наставил на Плавтину огромных размеров ствол, из которого и шел тот легкий флюид электроники, который она ощутила прежде. Биологическое существо, не Разум, однако достаточно цивилизованное, чтобы не уничтожить ее на месте.

Она попыталась сглотнуть, не смогла и, собрав все свое мужество, подняла руки.

– Я. Сдаюсь. Вам. – Проговорила она куда менее спокойным голосом, чем желала, молясь, чтобы солдат понимал стандартную латынь.

Забрало по-прежнему наблюдало за ней стеклянным взглядом без всякого выражения. Но эта доля секунды, когда солдат застыл, стоило ей заговорить… К такой ситуации он не был готов. Плавтина заметила, что он опустил оружие. Вид у нее, судя по всему, не слишком угрожающий.

Солдат приблизился на шаг, демонстративно ее осмотрел, а потом жестом велел подняться.

Она посмотрела на него в ответ, и несколько минут они просто разглядывали друг друга со смесью любопытства и подозрительности. Никогда еще Разум так себя не вел. Хотя, может быть, и вел. Мир изменился. В ее время ни Ойке, ни Скии тоже быть не могло. Поэтому она и не могла положиться на свой опыт – он принадлежал миру, который более не существовал.

Во всяком случае, незваный гость был одет в доспехи из металла или полимеров – легко узнаваемые, похожие на кирасы exercitus. Она так или иначе имела дело с выходцем из эпантропической сферы. Он был невысок – может быть, метр шестьдесят, – с центром тяжести, расположенным слишком низко, и с нижними конечностями, слишком мощными для человека. Плавтина вспомнила, что и у нее самой на руках по четыре пальца. Неужели в этой сошедшей с ума вселенной все они играют в «найди десять отличий» с анатомией почившего Человека?

Осторожно, показывая, что она совсем не представляет опасности, Плавтина поднялась. Снаружи было еще оружие. Она чуяла где-то двадцать электронных следов на борту. В голове у нее начинал выстраиваться план – разумеется, безнадежный, но все же лучше, чем ничего.

Плавтина сделала шаг вперед, потом другой под невозмутимым взглядом воина в доспехах. Наклонилась, проходя через импровизированную дверь, и оказалась в темноте. Она ощущала положение каждого из нападающих. Вот ее шанс.

Усилием мысли она обратилась к маленьким интегральным схемам. Она заговорила с ними на простом, бинарном и стереотипном языке, который они понимали, проскользнула в их ограниченные директивные центры, отстранив их системы безопасности. Она понятия не имела, как эти инструменты работают, но в этом и не было нужды. Все аппараты заработали с перегрузкой, что вызвало резкий выброс энергии. А может быть, если повезло, и расплавление части внутреннего механизма. В темноте она расслышала удары об пол: существа роняли раскалившееся оружие. Позади нее солдат, державший ее на мушке, испустил рык, не имевший ничего общего с человеческим, и отступил, освобождая ей путь.

Плавтина добилась желаемого эффекта. Она отпрыгнула в сторону и, сделав обманное движение, бросилась бежать. Она не чувствовала никакого движения воздуха. Ослепшая, запертая в темной коробке, в окружении живых, движущихся созданий, природы которых не знала. Нутро снова стиснуло от страха, но на сей раз он принял форму резкого, панического всплеска энергии, и она понеслась со всех ног, спасая свою жизнь.

Что-то шевелилось совсем близко. Множество созданий – теплых, плотных, с влажным дыханием. Она ощущала их присутствие нутром – это очень отличалось от чисто вычислительного восприятия, которое связывало Разумы между собой. Существа передвигались почти беззвучно, только пару раз шаркнув ногами по гладкому полу. Она скользнула вбок, ощутила успокаивающее прикосновение обшивки своей спасательной капсулы и, держась стены, стала быстро продвигаться вперед. Если б только было, чем себя защитить – что угодно, чем можно ударить. Слишком поздно. Так она пробежала еще несколько секунд.

Нападение застигло ее врасплох. Со всех сторон в нее вцепились пальцы: в руки, в плечи, в ноги, в шею сзади, попытались удержать ее на месте решительной хваткой. Она ударила наугад, рванулась, изворачиваясь, как мышь. Сумела высвободить руку, ударила кулаком в темноту, попала по чему-то мягкому и живому. Хотя она и не могла как следует размахнуться, удар подействовал, она услышала, как существо зарычало от боли. Она дернула локтем вбок, ухватила что-то – клок шерсти или густого меха, и еще один нападающий закричал от боли – вернее, заскулил. Жесткая когтистая ладонь легла ей на лицо и бесцеремонно потянула назад – будто ее хотели задушить, но особо не знали, как это делается. Во рту разлился металлический вкус крови.