Кларк Смит - Затерянные земли [сборник litres]

Я прошел к каменной платформе на широкой, открытой площади среди первых рядов зданий. Она поднималась футов на десять и на нее вела лестница. Я поднялся по ней и попробовал обратиться к людям, толпящимся у штуковины, очень напоминающей орудие. Но они не обращали на меня внимания, занимались какими-то наблюдениями. Некоторые из них разворачивали большую астрономическую сферу, другие сверялись с различными географическими и астрономическими картами. Моего знания навигации вполне хватило, чтобы понять, что они измеряли высоту солнца своего рода астролябией. У всех их был тот же недоумевающий взгляд и озабоченный вид.

Видя, что все мои усилия привлечь их внимание бесплодны, я покинул платформу и направился к гавани. Странность и экстравагантность всего происходящего – это был для меня перебор. Все увиденное шло вразрез с моим жизненным опытом, и я подозревал, что попал в некую неземную неопределенность, а может и вовсе в иное измерение. Эти люди выглядели как заблудившиеся и удивленные. Совершенно очевидно, что они считали: что-то случилось с географией, а возможно и временем на их острове.

Остальную часть дня я потратил, бродя вокруг. Но я так и не нашел никого, кто мог почувствовать мое присутствие. И еще я так и не нашел ничего, чтобы успокоить мое душевное смятение. Повсюду были мужчины и женщины. Хотя немногие из них были седыми и морщинистыми, все они казались невероятно старыми, прожившими огромное число лет, а может и тысячелетий. И все они были обеспокоены, просматривали карты, читали древние свитки и тома, разглядывали море и небо или изучали медные таблички с астрономическими записями на улицах, словно пытались найти какие-то ошибки в расчетах. Тут были и пожилые женщины и женщины, выглядящие молодо. Я даже видел одного ребенка, но лицо его казалось таким же озадаченным, как у взрослых. Если кто-то из них ел или пил, или занимался какими-то обыденными делами, я этого так и не увидел. Я решил, что они живут в той же манере, мучаясь с той же самой проблемой, в отрезке времени, который мог бы быть вечностью для любого другого мира.

Бродя по городу, я пришел в большое здание, за открытыми дверями которого раскинулось темное помещение. Заглянув туда, я понял, что это – храм. Через полутемный зал, затянутый курениями фимиамов, на меня взирали раскосые глаза лысой, чудовищной скульптуры. Тварь, вырезанная то ли из камня, то ли из дерева, имела руки как у гориллы и злобные черты расы, не достигшей человеческого уровня. То немногое, что мне удалось рассмотреть во мраке, не вызвало у меня никаких положительных эмоций, и я продолжил прогулку по городу.

Я вышел на берег, где к причалу были пришвартованы суда с оранжевыми парусами. Их было пять или шесть – маленькие галеры с единственным рядом скамеек для гребцов. На носу были железные фигуры, изображающие самых первых богов. За бессчетные века они были иссечены, потрепаны волнами. Их паруса напоминали гнилые тряпки, и как все на острове носили на себе отпечаток времени. Легко было предположить, что их гротескно изогнутые носы касались каменных причалов затонувшей эпохи назад Лемурии.

Я вернулся в город, и еще раз попытался привлечь к себе внимание жителей, но все напрасно. Через какое-то время, пока я таскался по улицам, солнце закатилось за островом, и звезды зажглись в небесах пурпурного бархата. Звезды были большими и блестящими. Их было множество. Взглядом опытного моряка я нетерпеливо стал изучать небо. Но я не видел никаких знакомых созвездий, хотя порой мне казалось, что я различаю знакомые контуры, только сильно искаженные и вытянутые. Все они были безнадежно перекошены, и странные мысли стали приходить мне в голову, когда я попытался сориентироваться. А потом я понял, что все жители города пытаются заниматься тем же самым.

У меня не было никакого способа определить, сколько времени я провел на острове. Казалось, время не имело там никакого значения. Я же находился в таком настроении, что был не в состоянии следить за течением времени. Все было столь невозможно и нереально, словно у меня была абсурдная и неприятная галлюцинация. Половина того времени, что я провел в городе, мне казалось, что все это – продолжение моего бреда. Вероятно, я все еще дрейфовал в лодке по океану. В конце-концов это было самое разумное предположение. И я не удивляюсь, что все те, кто слышал мою историю, считали что это единственное совершенно верное объяснение, отказываясь принимать любое другое. Я бы согласился с ними, если бы не одна или две весьма материальные детали…

Тот образ жизни, который я вел, может показаться странным. Я не забывал спать под звездами, на ночь покидая город. Я не забывал есть и пить, и день за днем наблюдал за этими людьми, а они все продолжали свои безнадежные вычисления. Иногда я заходил в здание и пополнял запас продовольствия. Раз или два, если я все правильно помню, я уснул в кровати в одном из домов, не спросив разрешения и не поставив в известность хозяев. Но не было ничего, что смогло бы отвлечь их от их навязчивой идеи, и я бросил свои попытки. А потом мне стало казаться, что я не менее иллюзорен, не менее нереален. Видимо поэтому они меня игнорировали.

Не смотря на замешательство, я задался вопросом, можно ли каким-то образом покинуть остров. Я помнил, где оставил лодку и еще помнил, что у меня нет весел. Я сделал все возможные приготовления к отъезду. Среди бела дня, на глазах у горожан я забрал две весла с одной из галер, что стояли в гавани. Я перенес их через горный хребет туда, где была спрятана моя лодка. Весла оказались очень тяжелыми, их лопасти были широкими, словно веера, а их ручки покрыты резными иероглифами из серебра.

Также я забрал из одного здания две глиняные фляги, раскрашенные варварскими фигурами, и перенес их в лагуну, собираясь заполнить пресной водой, прежде чем соберусь уплыть с острова.

Еще я собрал достаточно продовольствия. Но так или иначе тайна этого острова запутала мои мысли и парализовала мою инициативу. И даже когда все было готово, я задерживал отъезд. И еще мне почему-то казалось, что обитатели этого острова не раз пытались покинуть его, уплыть на своих галерах, и всякий раз терпели неудачу. Так что я задержался, словно человек, зачарованный кошмаром.

Однажды вечером, когда в небе зажглись перекошенные созвездия, я увидел, что происходят странные вещи. Люди больше не стояли в группах, предаваясь размышлениям. Они все поспешили к зданию, напоминающему храм. Я последовал за ними и заглянул в широко открытые двери.

Зал был окружен чадящими факелами, пламя которых отбрасывало демонические тени на толпу и на идола, которому кланялись люди. Они подожгли благовония и теперь скандировали что-то на своем музыкальном языке, к звучанию которого я уже привык. Они обращались к ужасному образу – существу с руками, как у гориллы, получеловеку-полуживотному. И мне оказалось нетрудно понять то, о чем они просят чудовище. Когда же голоса стихли, превратившись в печальный шепот, задымили кадила и маленького ребенка, которого я уже однажды видел, вытолкнули на свободное место между толпой и идолом.